Время ведьм

– Что с вами?

– Да ничего. Слепень, паскуда, укусил! Развелось же… – Он брезгливо взглянул на черное тельце убитого крупного слепня и выбросил его в сторону.

– Да уж, – задумчиво произнес Франциско, пытаясь уловить на хвост мелькнувшую на задворках сознания, но тут же ускользнувшую мысль. – Развелось.

– Твою мать! – Рыкнула Шайн, торопливо хватая со стойки грязноватую тряпку и прикладывая ее к кровоточащему носу. – Зацепил-таки, сволочь.

– Нечего было его кусать, – пробурчала Рута. Глаза ее в полумраке казались наполненными серым туманом, но постепенно они обретали цвет и ясность. Оставив стрекозу спрятаться на одной из ставен окна таверны «Каша из топора», прямо под которым парочка инквизиторов расположилась на обед, она взглянула на сестру и поспешила подать ей куриную голень, терпеливо дожидающуюся варки супа в глиняной миске. Голень, только-только вытащенную из погреба, и потому ледяную.

– Кто бы говорил, аристократка в изгнании, – фыркнула Шайн, но кусок курицы, поблагодарив кивком, взяла, прикладывая к переносице. – У нас есть не стали, жаль…

– С ума сошла! На них же мейтрин!

– И что, травы-то он не распознает как колдовскую угрозу. Этот заезжий, если хочешь знать, так и нарывается. Помучился бы с декаду неудержимым поносом, вмиг перехотелось бы лезть куда не надо.

Рута рассмеялась, но смех ее был далек от беззаботного. Глаза ее то светлели, то вновь темнели: ведьма следила за инквизиторами.

– Больно он настырный, – озабоченно начала она.

– Занудный, ты хочешь сказать?

– Не без этого. Но главное, что к разгадке прет как варагон. Как бы не выяснил про Карлушу. Иначе его «витраж» глядишь и сложится в единую картину.

– Скрывать бесполезно, Карлушу только ленивый вместе с Мартой не видел, – поморщилась Шайн. – Достаточно спросить у более–менее постоянно посетителя.

– Тогда надо переключить его внимание на другого. Кого-то, кто больше подходит на роль убийцы. Кого-то более очевидного, чем мы. Кого-то, кого он не сможет проигнорировать.

– Есть у меня одна идея, – мрачно ухмыльнулась Шайн, и глаза ее загорелись алым. – Но тебе придется его отвлечь.

– Сделаю, – решительно пообещала Рута.

В «Каше из топора» подавали целый набор разных каш, от рассыпчатой руанской, с орешками, изюмом и хрустящими кусочками бекона до пресловутой из топора. Причем последняя считалась чуть ли не целительским деликатесом, который варили всего раз в день, а после, сверкающий полированным топорищем главный ингредиент вешали в обеденном зале и горделиво демонстрировали всем желающим, таинственно умалчивая об остальных составляющих чудесной каши.

Сегодня весь котел фирменного блюда уже съели, и Франциско не мог сказать, что огорчен данной новостью. Заказав себе обычную, с мясом и грибами, он получил вдобавок ржаную лепешку и целый кувшин холодного кваса на двоих с Зембицким. Трактирщик, дюжий детина, едва умещающийся за стойкой, явно бывший ремесленник бухнул перед ними две огромные миски с заказом, и так сурово зыркнул, что Франциско понял: кто не доедает здесь кашу до последней крошки, долго не живет. Кто доедает, впрочем, тоже, осознал он, когда наконец отобедал, и теперь сыто откинулся на стуле наблюдая за спешащими куда-то людьми. Вдалеке едва слышно громыхало, но небо было чистым, а жара – одуряющей. «Наверняка вечером начнется ливень, если только ветер не поменяет свое направление и не пронесет мимо города грозовые облака», – подумалось ему.

Франциско лениво цедил квас, когда вдруг заметил Руту. Она торопливо шла по улице, и даже выглядела чуть более опрятно, чем пару часов назад – лохмы перевязаны сзади в низкий хвост, и даже, кажется, лицо не такое грязное. Гм. Ну, оно и верно, все же, в Стальном округе обитали люди основательные, серьезные, неодобрительно относящиеся ко всякому растрепайству. В Пловдиве есть такой же, наподобие, ремесленный район, так там вообще ввели что-то вроде местного регламента на костюм, и запретили одеваться в желтое! Чем сей цвет так не угодил мастеровым Франциско не знал, но одно то, что с такой ерундой они не постеснялись дойти до самого короля, и самое главное, что тот им на законодательном уровне разрешил за оное штрафовать, говорило о суровом характере мастеровых весьма недвусмысленно.

– Куда вы так спешите, панна Драго? – Негромко произнес Франциско, когда она поравнялась с открытым окном. Рута вздрогнула, и спотыкнулась, услышав обращение, машинально хватаясь за ставню. Та жалобно скрипнула, но к счастью, выдержала.

– Пан… – Она замялась, явно не запомнив как к нему обращаться. – Пан инквизитор…

– Ваганас, – подсказал Франциско чувствуя необъяснимую досаду. И пары часов не прошло как разговаривали!

– Пан Зембицкий, и вы здесь! – Опознала она второго инквизитора, и обрадованно хлопнула в ладоши. – Как хорошо, что я на вас наткнулась! Я как раз спешила в Кроген-но-Дуомо, чтобы найти инквизитора!

– Что-то случилось, панна? – Кисло уточнил Зембицкий. – Должен вам напомнить, что инквизиторы – не рядовая стража, и если у вас что свистнули пока вы разевали рот, то вам лучше обратиться к постовому вашего округа.

– Да нет же! Пан…

– Ваганас.

– Пан Ваганас, вы должны мне помочь! У нас там такое творится! Матушка Тереса только и успела крикнуть, чтобы звали на помощь, как ставни едва ей пальцы не прищемили! А Жемчужная Джули едва выскочить успела и такого понарасказывала, что волосы дыбом встали!

– Кому?.. Кто?.. – Не успевал за потоком мыслей Франциско, почему-то косясь на волосы девицы.

– Жемчужная Джули? – Вдруг оживился Зембицкий. – Это не та ли, что раньше в «Чаровнице» работала?

– Она самая, пан! Я ей воды налила, и быстрей в собор бежать! А уж когда вопли девочек за спиной услышала…

– Тихо! – Рыкнул Франциско, ударяя кулаком по столу. На него мгновенно обернулись все посетители таверны. Один было даже начал привставать, но заметив меч с характерными узорами на ножнах, поспешил сделать вид, что привстал исключительно для того, чтобы почесать седалище. – А ну-ка, рассказывай по-порядку!

– А… Хорошо, пан инквизитор…

– Ваганас! – рявкнул Франциско, и тут же устыдился, когда девица виновато захлопала ресницами, смаргивая слезу. Набрав в грудь воздуха, она выпалила:

– В борделе буянит клобук!

В Садовом округе благоухало так, что у Шайн на мгновение закружилась голова. Цвело все – деревья, кусты, и конечно же, многочисленные цветы, казалось, растущие здесь вместо сорной травы. Даже в зазорах аккуратно выложенной каменной дорожки виднелись бело-голубые цветочки. Мимо ведьмы то и дело лениво пролетали важные шмели и спешили собрать нектар деловитые пчелы. Откуда-то слышался детский смех и собачий лай, но густая листва надежно скрывала жителей округа от любопытных глаз случайных, и не очень, прохожих. В округе, традиционно селились большими семьями, нередко живя в них целыми поколениями.

Шайн взглянула на деревянный, резной указатель, и сделала было несколько шагов вперед, как тут же опомнилась, и развернувшись, пошла в противоположном направлении, к улице Вишен.

Находиться здесь было бесконечно тоскливо. Будто на кладбище. В каком-то смысле, для нее это так и было.

Отыскав семнадцатый дом, ведьма поправила неудобно висящую на локте тяжелую корзинку, и обойдя дом, остановилась скрывшись от возможных взглядов за раскидистым деревом старой вишни. Ее ветви, на которых уже завязались зеленые горошины будущих плодов тяжело опускались едва ли не до земли. Чудилось ей, что они тяжко вздыхают, пробуждая воспоминания о былом, и Шайн сочувственно погладила бугристую кору дерева. То, впрочем, не отозвалось. Да и не должно было.

Ведьма сорвала листок и порвав его на множество кусочков, сжала в ладони, шепча заклинание. Когда она раскрыла ее, вместо обрывков листа на ее руке сидел десяток мелких ос. Они едва шевелили лапками, не делая попыток взлететь, пока воля ведьмы не заставила их это сделать. Шайн прикрыла глаза, прислушиваясь.