Страница 16 из 244
Я была на похоронах не так чтобы давно. Два года назад.
Когда нам отправили тело отца в закрытом гробу, когда мама еле передвигалась от горя, когда мне самой пришлось все организовывать.
Когда гроб отца медленно опускали в землю, мое сердце тоже бухнулось куда-то вниз, рывком. Наконец-то до моего омертвевшего сознания дошло, что все происходящее не сон, все взаправду.
Тогда мне все еще не верилось, что настал конец, ― все не могло закончиться так по-дурацки. Но, тем не менее, так все и закончилось.
Деревянный гроб. Оглушительный скрип ремней ритуального лифта. Земля, комьями осыпающаяся в яму. Мама, дрожащая рядом со мной от слез. Она была не в силах поднять голову и отнять ладонь в черной перчатке ото рта.
Я ненавидела тот день. Ненавидела, что у меня не было настоящей возможности попрощаться с отцом, ненавидела тот факт, что я так и не извинилась.
Я так упорно добивалась цели стать врачом, что отцовская мечта, чтобы я поступила в военную академию и пошла по его стопам, казалась чудовищной ошибкой.
«Я не стану похожей на тебя!», ― вот что я сказала в последний раз.
Но я уже была. Упрямой, как он. Все время стояла на своем. Я уже была точной копией отца.
Может быть, потому мама и отказалась от меня, - ей было больно на меня смотреть. Больно вдвойне. Ведь я была папиной дочкой.
Отец был моим лучшим другом, мы вместе бегали по утрам, маршировали, устраивали недельные походы, ездили на полигон, и я делала все, чтобы он мной гордился.
Но у меня осталась только мама. А теперь и она ушла вслед за отцом.
И опять деревянный гроб. И вновь бьющий по ушам скрип ремней, опускающих ящик из ореха в рыхлую землю. Но рядом никто не плачет.
Оцепенение от потери близкого опять стоит рядом и держит за руку, вновь обрело реальные, ощутимые формы.
Я все смотрела и смотрела на небольшую горку, под которой теперь прячутся оба моих родителя, и не могла ни на чем сосредоточиться.
Я приехала из Эттон-Крик вместе с Дорианом, говорила с миссис Нэтвик, маминой лучшей подругой, говорила... с другими людьми, одевалась для похорон, посетила церковь, вновь видела закрытый гроб, но все еще не могла поверить в случившееся.
Разве так бывает?
Только что мама была рядом, обнимала меня в объятиях, случайно мазнула кисточкой с синей краской по моей рубашке на спине и рассмеялась с моего перекошенного лица. А теперь ее просто нет.
Все давно разошлись, рядом со свежей могилой остались стоять только мы с Дорианом. Мне хотелось, чтобы и он ушел, но мужчина не отходил ни на шаг с той минуты, как забрал меня из больницы, куда меня доставили прямиком из участка. Боялся, что я выкину какой-нибудь фокус.
Он приобнял меня за плечи, и я едва устояла на ногах. Каблуки туфель провалились в землю на сантиметр. В груди все больно всколыхнулось, сжалось до размеров крупинки риса, и я затаила дыхание.
- Все будет в порядке, Кая, - пообещал Дориан шепотом. Он не замечал, что внутри я дрожу, как выброшенный на улицу в мороз котенок, ведь снаружи я давно разлагающийся труп. Он вновь повторил: - Все будет хорошо.
Сквозь его прикосновение в мои плечи сочилась холодком безнадега. Ничего не будет хорошо, и мы оба это знали. Все слова Дориана - пустой звук, они ничего не значат.
- Уходим, Дориан, - произнесла я хрипло и, шагнув, тут же была остановлена его ладонью сомкнувшейся на моем локте поверх пиджака.
- Поплачь, Кая. Тебе сразу станет легче, - сочувствующе произнес Дориан.
Легче?
С трудом проглотив комок слез, я лишь с третьей попытки смогла сказать:
- От этого мама не вернется.
Затем, осторожно отцепив его пальцы от своей руки, я ушла, проваливаясь каблуками в землю. К подошве липла грязь, и я пыталась изо всех сил сосредоточиться на комочках, чтобы не заплакать, но чем больше прикладывала усилий, тем яростнее становилось желание.
Боль достигла пика в тот момент, когда я шла мимо могилы незнакомой девушки с таким же именем, как у мамы. Давление на глазные яблоки стало невыносимым, казалось, они лопнут. Но я все равно не плакала. Молча прислушивалась к шепчущимся редким деревьям, росшим тут и там среди могил.
Они молча переглядывались, говорили, что я никчемная дочь, не смогла сдержать данное отцу обещание, не смогла защитить мать. И я не могла оправдаться.
Чтобы защититься от сплетен, я скрестила руки на груди и ускорила шаг, больше не задерживаясь взглядом на могильных плитах.
Тринадцатое сентября навсегда отпечатается в моей памяти.
Звуки, запахи, закрытый гроб будут преследовать меня вечно.
***
Миссис Нэтвик протянула мне кружку с горячим чаем своими дрожащими, ухоженными руками, и присела на краешек стула, нервно сглатывая. Я не могла смотреть ей в глаза. Сосуды в них полопались, отчего казалось, что сейчас из уголков глаз прольется кровь.
Дориан и я устроились в уютной гостиной мистера и миссис Нэтвик. Миссис Нэтвик была лучшей подругой моей мамы еще со школы, поэтому она была так печальна и выглядела скверно. Мне было еще хуже оттого, что она сидела передо мной глотая ртом воздух и борясь со своими слезами. Ее муж, мистер Нэтвик, нервно сжимал и разжимал ее худые плечи, словно думал, что это поможет ей не расплакаться.
Они были моей семьей; они и их уютный домишко, что расположился в конце нашей улицы. Этот дом был мне как родной, здесь даже была почти такая же мебель, как у нас. На каминной полке стояли совместные фотографии, напоминающие о том, что моей семьи больше нет.