Страница 25 из 90
– Теперь у нас нет друг от друга секретов. Не забывай, только я могу дать тебе то, что ты ищешь. Мне был сон. Я изготовлю для тебя карту. Но сперва ты мне расскажешь, кто такой Додон.
– Да не знаю я, что ты пристал! – закричал Витя, отскакивая к двери и убирая портсигар поглубже. – С месяц назад я таксовал на Утином острове. Сели двое, сразу пачку денег сунули. Толстую, я даже считать не стал, так обрадовался. Покатили мы на Марьин пустырь. Они все молчали, один что-то жевал, другой гудел себе под нос. Я не спал две ночи, чинил мотор, чую, глаза закрываются. Бью себя по ляжке локтем, головой трясу – ничего не помогает, прямо морок какой-то. Очнулся – машина на обочине, сам лежу рядом с ней, справа лес, слева кладбище.
– Кладбище? – переспросил Филя, невольно вздрагивая. Витина история с каждым словом нравилась ему все меньше и меньше.
– Да, обычное такое кладбище, только незнакомое. Смотрю – на ограде сидит ворона. Жирная, голову на бок склонила и на меня уставилась. Вроде как заклевать хочет. Я ей говорю: «Кыш, кыш!» А она не улетает, с ноги на ногу переваливается. Приподнимаюсь, чтобы ее спугнуть, и тут вижу, как те двое, что ко мне в машину сели, выходят из кладбищенских ворот. Несут в холстине что-то тяжелое. Я опять бухнулся на землю, вроде как до сих пор в себя не пришел. Тут один другому говорит: «Что, растолкаем его?» А тот: «Да не надо, отсюда недалеко. Ты только не вынимай ее, а то замерзнет». И тут у первого из-под пальто что-то как квакнет! А потом еще раз и еще раз. Я приоткрыл глаз, но ничего не увидел.
– Это была лягушка? – спросил Филя.
– Наверно. А что же еще? Второй, смотрю, на коленки опустился, развернул холстину, а там труп самый натуральный! Я чуть от страха не завопил. Все, думаю, могилу раскопали. Может, и мне не жить. А они давай над трупом бормотать: «Грифон Момон Додон». И так раз сто, я со счета сбился. Потом, видать, устали или в горле у них пересохло, затихли. Я опять глаз приоткрыл, а они у трупа изо рта палочку какую-то достали, а на конце у ней волоски такие, как у белки на ушах. Труп обратно завернули и так на обочине и оставили, прямо около меня, а сами вперед по дороге пошли. Даже не оглянулись.
– Витя, это кисточка была, – тихо сказал Филя.
– Какая еще кисточка? А может, и кисточка, мне это не интересно. Я еще полчасика полежал, спину начало морозить, все ж не июль. Встал, потащил труп обратно. Нашел могилу, кинул его туда, как смог, землей забросал. Без лопаты не сподручно было, весь перемазался, как чухан.
– А что на гробовой плите было написано? Ты прочел?
– Сейчас, погоди вспомню. Мясоедов Александр, а отчество… нет, вылетело из головы. Простое какое-то – Иванович или Сергеевич.
– Ладно, бог с ним с отчеством, – дернул головой Филя. Слово «бог» больно обожгло ему язык, и он, чтобы перебить боль, прикусил щеку зубами. – А когда умер, давно?
– Не так чтобы. В этом году. Честно, я не запомнил дату. Мне хотелось побыстрей его закопать и смыться.
– И что дальше было?
– Я вернулся к машине, сел. Еле завелась, внутри все промерзло – дверь-то открыта была. Пока ехал, так и сяк в голове вертел эту присказку дурацкую, про Додона. А потом понял, что забываю ее. То вместо «Момон» «Мормон» скажу, то «Грифон» не могу вспомнить. Остановился у обочины, дай, думаю, запишу. И представляешь, ни клочка бумаги, ничего. Открыл портсигар – пустой! Тогда вынул я из бардачка гвоздь и прямо на крышке нацарапал. Вот так это было. Не знаю я, кто такой Додон.
– Зато я знаю, – мрачно сказал Филя.
– И кто же?
– Мой демон.
Витя вздохнул и сел рядом с ним на кровать.
– Посещает, стало быть?
– Да. Только засыпаю, он уже тут. Он мне и сказал, как сделать для тебя карту.
– И что, много для нее надо? – живо заинтересовался Витя.
– Молоко черной козы, слизь лягушки, вроде все. Еще пергамен. Тот-то мы истратили, надо новый добыть.
– Так, молоко козы не проблема. У соседки как раз такая. Только она безрогая, это ничего, сойдет?
– Про рога Додон не сказал. Видно, большой разницы нет.
– Ага, а с лягушки мы слизь соберем, это минутное дело. Вот только за пергаменом придется ехать.
– Куда?
– К молоканам или в Пятницкий монастырь. Ладно, я спрошу у наших, где с охраной пожиже, туда и рванем. Завтра отдыхаем, там выходные, а в понедельник давай попробуем.
– А если нас поймают? – спросил Филя. – Что тогда?
– Не поймают, – сказал Витя, и на лице его развернулась, как гармошка, знакомая белозубая улыбка. – Я же Витязь, все будет шито-крыто. Добудем тебе пергамена на сто лет вперед.