Страница 5 из 288
В атриуме умудрились соединить помпезные арки, голубой мозаичный пол и белые колонны так, что получился торжественный памятник архитектуры. Кристальные люстры напоминали млечный путь. Служащие Патестатума не то, что работают, а как бы посещают музей-обсерваторию.
Продвигаясь дальше, он почувствовал на себе пристальный взгляд. Смуглый господин в облегающем зеленом пиджаке, не спуская с Хольма глаз, демонстративно снял соломенную шляпу.
— Кровь и гром! Язва, ты? — Хольм подошел к господину в шляпе и, кисло улыбаясь, проговорил. — Я разочарован…
Шару́р Я́ду, прозванный Язвой — журналист газеты «Хроники АБО», не ответив, усмехнулся, рассматривая старый фрак Хольма. Фраку было лет шесть, он побелел по швам, но сидел так, что загляденье.
«Что мне твоя шляпа?», — про себя спросил Нао и поправил такую же старенькую, как и сюртук, шляпу-котелок. Её Нао принципиально не снимал в присутствии господ.
Широким жестом отстегнув от ремня круглый блокнот на цепочке, Нао стал записывать мысли короткими спиралями.
Атриум, зал суда и столовая — вот, пожалуй, весь список мест в Патестатуме, где приходилось бывать Хольму. У главного входа лежал пухлый фолиант с перечисленными ведомствами и списком фамилий уважаемых господ, которых можно найти в Патестатуме. Фолиант этот напоминал энциклопедический словарь, где на одну только «А» приходилось ни меньше, ни больше — шестьдесят восемь пунктов.
— Патестатум — стеклянный дворец, хрупкая пломба над адской бездной, — прочел Шарур, подкравшись со спины. — Слишком поэтично.
Нао оторвал карандаш от бумаги, не успев поставить замыкающий крючок, и спираль расплылась по листу. Он захлопнул блокнот.
— Об этом можно написать, как думаешь? — подавив досаду, спросил Хольм. — Поэтично или нет, тема хороша.
В Патестатуме всего четыре этажа и бесконечные катакомбы внизу. Черные пещеры и бездонные колодцы под зданием охранял мифический Одиннадцатый отдел, существование которого отрицал даже сам Патестатум. Нао побаивался этой зловещей неизвестности.
Язва толкнул Хольма локтем и одними глазами указал вглубь коридора. Шарур обладал удивительно подвижным лицом. Иногда Нао думал, что может говорить с ним совсем без слов. Вся фигура Язвы выражала больше эмоций, чем его язык. Когда Шарур говорил, у него даже уши шевелились.
Рядом с колоннами стоял выигрышный кандидат на должность Скипетра, главы страны. Кандидат тщательно зализывал волосы назад, чтобы скрыть залысины, и постоянно трогал рукой затылок. Он был в компании своего ученика, молодого Ви́лфреда Нья́ла, недавно получившего титул «Лица фамилии» вкупе с неприкосновенностью. И этот Ньял особенно интересовал Хольма.
Нао решил подойти ближе, присмотреться.
— О, А́смунд Ли́ндвист, здрасьте, — небрежно сказал Хольм кандидату, протягивая голую руку без перчаток. — Нао Хольм.
Хольму руки не подали.
— Что ж, откровенно, — беззлобно улыбнулся Нао. — Я пришел с миром, неприятности мне не нужны.
Оба господина из Родового Круга отошли, проигнорировав журналиста.
— Беда в том, что у тебя теперь со всем РК так… — сказал Язва, когда Нао вернулся, особенно выделив многозначительное «так».
Внизу собралась гудящая как пчелиный улей толпа.
— Мне что за дело? — весело ответил Хольм, слушая Язву одним ухом. Он рассмотрел Ньяла и был доволен. Вилфред обладал прямым носом, вертикальной морщинкой между бровей и носил короткую стрижку. Щёки его горели красным, а взгляд был колючим.
«Хорошая физиономия», — записал себе Нао и подумал: с чего вдруг такой Вилфред стал писать такому Цеса́ру?
Язва продолжал:
—…Вот если бы ты не трогал И́риса Э́клунда, РК был бы к тебе благосклонен.
— Да как же его не трогать? — удивился Хольм. — Темная история.
— С чего вдруг такая уверенность?
— Ты точно никому? — заговорчески приблизился Нао.
— Да ты что…
— Мне кое-кто из Десятого отдела сообщил. Не прыгал парень с балкона, ему помогли.
— Пф-ф, — отмахнулся Язва. — Ты дурак легковерный.
Хольм оценивающе прищурился, глядя на Шарура, пригладил свою густую короткую бороду:
— Ты не обижаешься, когда тебя называют «Язвой»?
— А ты, когда тебя называют «сплетником»?
— Никто так меня не называет, — отвернулся Нао.
— Да ну! — хохотнул Язва.
В этот момент девять каменных врат, ведущих в атриум, разом закрылись, а караульные исчезли. Людская масса, с высоты второго этажа похожая на бушующее море из человеческих тел, обезумела. Люди кричали: кто восторженно, кто возмущённо. Толкались.
Нао прыснул в бороду:
— Будет что-то грандиозное!
Как по команде народ освободил центровый круг — голубую фреску между пустыми арками. Счастливая молодёжь, скандируя хором: «По праву рожденья!», вытолкала в середину человека в белой рубахе, серой просторной шинели и с гривой волос мышиного цвета.