Страница 8 из 233
Талиан высвободил клинок из мёртвого тела и внезапно обнаружил вокруг себя пустоту. Разбойники обступили его со всех сторон, точно собачья свора волка, но нападать не спешили. Понимали, кто двинется к нему первым — точно умрёт. Чумазые лица уродовали злые, перекошенные ухмылки, но в глазах метался страх.
Талиан его нутром чуял. И они чуяли, что он чует.
— Отступитесь от повозки — сохраню жизни, — произнёс он тихо, серьёзно. — Слово императора.
— Императора? — глумливо спросил детина, вооружённый трезубцем и сетью, и сплюнул ему под ноги. — А то мы не знаем, что полагается за нападение на императора…
Разбойник ещё недоговорил, а со спины уже напали.
Талиан крутанулся, подныривая разбойнику под руку, достал клинком и вдруг ослеп, когда из распоротого живота в лицо фонтаном брызнула кровь.
Мир померк. Глаза предательски защипало. Паника твёрдым комом поднялась к подбородку, перекрыла горло, не давая вдохнуть.
На мгновение Талиан оглох, не слыша ничего, кроме стука взбесившегося сердца. А потом тренированный слух отсёк все лишние звуки — шелест крон, щебет птиц, топот отставших от него солдат, — и на него накатила волна спокойствия.
Удар на шесть часов — колющий, с глубоким выпадом, на вдохе. Разворот, смена ноги. Хитрое движение кистью и круговое скольжение — уже на выдохе. Упавшие на одежду брызги крови. Болезненный хрип. Свист стали на десять часов. Шаг в сторону и ещё один выпад. Толчок и сопротивление живой плоти под остриём клинка…
Когда Талиан наконец проморгался и смог осмотреться, вокруг него полукругом лежали трупы. Только детина с трезубцем ещё сдавленно стонал, зажимая колющую рану в боку и пялясь на кровь, будто не веря.
— Надо было соглашаться, — сказал Талиан и перерезал разбойнику горло добивая.
Ломкий, пронзительный звон клинков сам собой утих. До слуха доносилось лишь сорванное, хрипящее дыхание и стоны раненых.
К Талиану подошёл сота Первой Джотисской армии, если верить наплечной нашивке, и отчитался:
— Разбойники сбежали. Семеро захвачены живьём, ещё с десяток наберётся ранеными. Среди наших ни убитых, ни раненых нет. Преследовать противника?
— Нет.
Талиан отряхнул кровь с клинка и убрал его в ножны.
Сейчас в овраге было тесно от обилия малиновых туник. Солдаты скручивали руки сдавшимся в плен, добивали раненых разбойников и помогали немногим уцелевшим защитникам повозки.
Настала пора узнать, кого он спас по счастливому стечению обстоятельств, и Талиан отдёрнул кожаный полог повозки.
Внутри сидела молодая женщина. Одной рукой прижав младенца к обнажённой груди, другой она сжимала клинок. И судя по спокойному, холодному взгляду серых глаз, готова была драться насмерть.
Всего лишь женщина?..
Разочарованно вздохнув, Талиан отвернулся. Почему-то он почувствовал себя обманутым. Хотя никто его и не обманывал, но… всё равно… Когда Фариан сказал ему об альсальдских гербах на повозке, первая мысль была о тане Кериане.
Только как бы тот оказался здесь? Вот же глупость!
Юный альсальдец ушёл с небольшим отрядом в опасную вылазку и не вернулся. Гердеинцы могли его убить или взять в плен. Но Талиан надеялся, что тот струсил, спрятался и дезертировал с поля боя. Что ещё оставался жив. И теперь следовал за армией, боясь показаться ему на глаза.
Вероятно, он надеялся зря, и дикие звери давно обглодали на мертвеце кости.
— Ты видела, как он дрался? — голос Фариана звенел гордостью, будто дрался он сам. — Кериан-Кериан. Что может твой Кериан, женщина, по сравнению с моим императором?
— С императором?.. — произнесла она, развернувшись к нэвию, и Талиан застыл с открытым ртом: до этого момента Фариана в войске, кроме него, не видел никто. — Ты обещал привести ко мне помощь. Спасибо. И… простите, ваше императорское величество, что начинаю знакомство с просьбы, но… Не могли бы вы убить этим мечом ещё пару-тройку разбойников? Если вам не сложно.
С этими словами женщина протянула ему свой клинок рукоятью вперёд. Талиан увидел на ней те же волшебные камни — тёмно-синие, почти чёрные, без пляшущих в глубине магических искр — и осознал всю важность просьбы.
Фариан умер, и его нэвий поселился в мече с говорящим названием «Кровопийца». Но жизнь его в новой форме тоже не была бесконечной. Из туманных объяснений тана Анлетти Талиан понял — хотя и мог ошибаться, — что если все камни потухнут, исчерпав запас магической силы, то и нэвий исчезнет.
На этот раз навсегда.
Единственным известным ему способом подзарядки магических камней было убийство. Рукоять собственного клинка радовала ровным золотистым сиянием: из одиннадцати камней после боя только один остался тусклым.