Страница 55 из 233
Маджайра хотела воскликнуть: «Не верю!» — но сил хватило лишь на желчную ухмылку.
«Не волнуйся. Всё будет хорошо. Я приду к тебе и спасу, — издевательски коверкая слова, проговорила Маджайра. — Так ты обычно девушкам говоришь?»
«Твоё право не верить мне, — ответил Зюджес обиженно. — Но Талиан бы поверил! Я его лучший друг. В том числе и потому, что никогда не подвожу»
Не сдержавшись, Маджайра расхохоталась. Надо же! До чего они дошли! До привлечения в споре признанных авторитетов!
«Ты не Талиан. Тебе никогда таким не стать. И не надейся! — её голос сочился презрением. — Не зря тан Тувалор предпочёл тебе Демиона. Ты только и умеешь, что всё портить. Потащил армию через перевал! А почему сразу не велел солдатам утопиться в море?»
Взгляд Зюджеса вспыхнул холодным изумрудным сиянием, и Маджайру вмиг опутали вырвавшиеся из треугольника нити. Скрутив бесплотное тело, они грубо бросили её к его ногам и оставили в унизительной позе со склоненной головой.
Зюджес с минуту молчал, а когда заговорил, каждое слово било наотмашь.
«Помнится, ты обещала выйти за меня замуж? Готовься, красавица. Я никогда не обижаю женщин. Но ты не женщина, ты дрянь. Поэтому и относиться к тебе я буду как дряни. И ради этого точно приду и спасу!»
Злость исказила лицо до неузнаваемости. Беззаботный и улыбчивый юноша? А то как же! Держи карман шире!
Маска спала, и перед ней предстал другой человек. Расчётливый и жестокий. Страшный. Такой мог бы испортить упряжь, чтобы беспокойный жеребец сбросил неопытного всадника. Но Маджайру его второе «я» не испугало ничуть.
«Приходи и спасай меня, — сказала она, поднимая к нему насмешливый взгляд. — Мы вполне друг друга стоим».
Вот только в глазах напротив не было злости — лишь усталость и грусть.
Маджайра не поняла, как ей удалось выпутать руку и коснуться загорелого лица, что её к этому побудило.
Пальцы обожгло болью, и следом, когда она глубже заглянула в чужие мысли, пришло осознание: Зюджес тоже неплохо её знает по письмам и рассказам Талиана.
Знает — и потому врёт.
Ведь в зло и предательство она поверит сразу. Она сама ищет их за каждым поступком, потому что в глубине души такая и есть.
Жестокая. Расчётливая. Страшная.
«Я не боюсь», — Зюджес мысленно обнял её, дав почувствовать мягкость и силу, надёжность и нежность простых человеческих объятий, которых ей так не хватало.
«Но я же… чудовище!»
«А кто из нас не чудовище? Мне не хватило смелости, чтобы провести армию морем. Я стал заложником прошлой ошибки, но расплачиваться за неё, как и сделанный мной выбор, буду не я… — тихо произнёс Зюджес, закрыл глаза, тяжело вздохнув, и свёл тонкие брови к переносице. — Пятнадцать дней. Я запомнил. И я… обязательно приду! Просто поверь!»
Ему удалось продержаться ещё совсем немного, но достаточно, чтобы Маджайра успела разглядеть следы накопившейся усталости: запавшие глаза и глубокие синяки под ними, прорезавшиеся морщины у рта и бледность, почти неразличимую из-за загара. А потом изумрудное сияние окончательно потухло, и перед ней выросли стены дворца.
По щекам текли слёзы, но Маджайра больше не пыталась их скрывать. Впервые ей было плевать на приличия.
В груди появилось странное чувство. Новое — и оттого непонятное.
Она поверила Зюджесу. На самом деле поверила. Но вместо облегчения и радости от скорого спасения, словно живьём провалилась в могилу: стало вдруг жутко, и леденящий холод сковал тело, сделал его непослушным.
Она-то дождётся, а другие?
Сколько людей погибнет прежде, чем Зюджес доберётся до Джотиса? Десятки? Сотни? Тысячи?
Безногий солдат. Девочка со смешными косичками. Подружки Эвелины в шёлковых лохмотьях. Маджайра умела смотреть на вещи трезво — ни у кого из них не было шансов.
Подобрав подол, она вскинула голову и быстро, чтобы не растерять по дороге решимость, направилась к воротам.
Анлетти говорил, что она принцесса и потому должна заботиться о народе. Что есть дела, которые по силам решить только правителю. Что народ — покорный, зависимый и слабый — будет молиться на неё или проклинать в зависимости от того, сумеет ли она принять правильное решение.
Маджайра ошиблась и обрекла людей на голодную смерть.
Настало время это исправить.
Ворота выросли впереди почти одновременно с тем, как на глазах от быстрой ходьбы высохли слёзы. Поднявшись на стену, Маджайра пару раз кашлянула, прочищая горло, прежде чем обратиться к стражникам, но голос всё равно прозвучал взволнованно: