Страница 54 из 233
Пронизывающий и стылый, несмотря на припекающее солнце, он выдувал из тела последние крохи тепла. Не спасал даже шерстяной хитон.
Маджайра зябко передёрнула плечами, сгорбилась и, обняв себя руками, побрела по двору.
Справа чернела голая земля. Трава просто не успевала вырасти — оголодавшие люди выбирали из рыхлых комьев каждый зеленый росток, давились ими, перебарывая рвотные спазмы, но всё равно тащили в рот. Да ладно бы только траву! Даже соскобленный с камней мох отваривали, лепили из размякшей массы овальные лепешки и ели, называя их котлетами.
Если бы Маджайра не видела, в жизни бы не поверила!
Но она видела...
Видела, как женщины, позабыв стыд и живых мужей, отдавались солдатам за горсть зерна.
Видела, как мужчины отрезали от ослабевших, но ещё живых друзей куски мяса и ели их ночью, тайно.
Видела, как дети играли с костями и черепами погибших людей, а старики, вымаливая помощь, оборачивались против откликнувшихся, обворовывая их и даже убивая.
Видела и не знала, что может сделать ещё. Как помочь?
Брат с армией, если и шёл к ней на выручку, весточек не слал. Ни одной! А Зюджес…
Ветер переменился дней семь-восемь назад. Солдаты просмотрели себе все глаза, но кораблей под небесно-голубыми сергасскими флагами у горизонта так и не увидели.
Зажмурившись, Маджайра накрыла ладонью треугольник на груди и подумала об узкоглазом сыне тана Тувалора, стараясь припомнить каждую мелочь: его беззаботную улыбку, солевые разводы на бронзовой коже и неожиданно глубокий, понимающий взгляд.
Вспыхнуло голубое сияние, и руку окутало теплом — магия послушно откликнулась на беззвучный призыв.
Открыть глаза? Нет, страшно!
Но слуха уже коснулись голоса людей. Хриплые и грубые, они тянули невпопад походную песню. Ржали лошади, дребезжали тележные оси. Кто-то спрашивал, когда уже будет привал.
Сердце упало к пяткам и тут же взметнулось, окрылённое надеждой.
«Талиан?» — позвала Маджайра, открывая глаза.
Перед ней возвышались горы. Узкая лента дороги терялась среди скрытых облаками вершин, а по ней медленно тянулась вереница повозок.
За считаные мгновения ужас сковал горло и выморозил всё изнутри. Если Талиан в горах… Если он только-только пересекает границу между Агрифом и Кюльхеймом…
Он никак не успеет к ней на выручку.
«Ты ли это, красавица? — знакомый голос прозвучал устало. — Или мне с недосыпа уже чудится?»
«Зюджес? Ты?»
«Он самый».
Взгляд юноши опустился к горящему на груди треугольнику — зелёное пламя окутало золотую пластину целиком и полыхало так ярко, что стало больно глазам. Связь между ними определённо окрепла.
«Но почему горы?» — обескураженно спросила Маджайра.
«Нам повезло и не повезло одновременно, красавица. Мы смогли пополнить запасы провизии и выбраться с проклятого острова, но ветра, словно в насмешку, привели нас обратно в Уйгард».
Маджайра ещё раз взглянула на горы, в этот раз куда более внимательней. Ошибки быть не могло. Те же пики она видела из окна своих покоев во дворце, только с другой стороны.
«Ты смеёшься надо мной?! — воскликнула она в отчаяньи. — Морем от Уйгарда до Джотиса дня четыре, ну пять, а через горы — все одиннадцать! И это если менять лошадей!»
Зюджес вздохнул, устало растёр лицо ладонью и осоловело заморгал, будто их разговор вытягивал из него последние силы.
«Да, на первый взгляд, морем быстрее. Но ветер в любой момент может перемениться и утянуть корабли от берега. — Зюджес невесело ухмыльнулся. — Один раз я уже рискнул и оказался на Мятежных островах. Второй раз рисковать не имею права».
Маджайра вынырнула из чужого тела и подставила полупрозрачные руки солнцу.
Внутри, клокоча от бессилия, медленно умирала ярость. Перед глазами встали лица тех, кого этот красивый, улыбчивый юноша обрёк на голодную смерть — и… ничего не дрогнуло.
Всё заполнила тягучая пустота.
Маджайра позволила солнечным лучам прошить ладони насквозь и напоследок горько улыбнулась безучастному к людским бедам светилу.
Не так она представляла себе гибель последней надежды, не так.
«Еда закончится через пятнадцать дней, — произнесла Маджайра и не удивилась прозвучавшему в голосе равнодушию. — Ты не успеешь. Перевал весной опаснее всего. Снег уже подтаял и стал ненадёжным, но целиком ещё не сошёл. В нём появились скрытые, лишь припорошенные сверху, трещины. Так что… Ты растеряешь повозки. Погубишь людей. Провозишься дольше, чем планировал, а мы в это время умрём».
«Всё будет не так. Я успею», — отозвался он упрямо.