Осада Джотиса

Сложно было определить, сколько времени прошло. Их окружала темнота и больше ничего. Рук Талиан не чувствовал. На остальных старался не смотреть. В голове крутились мрачные мысли, что рассказ тана Анлетти, как они вместе с покойным императором Ксантесом пытались спасти отца и у них два дня не получалось замкнуть круг, вовсе не шутка для ободрения новичка.

В мире нэвиев самые потаённые чувства обретали силу и способность ранить. И защиты от них не было. Никакой.

Наконец в пространстве возникла голубая искра. Она мигала, то исчезая, то появляясь вновь, но постепенно набирала силу, пока не выросла в сияющий шарик.

— Говорите, — приказал тан Анлетти резким, дрожащим от напряжения голосом.

Талиана предупредили заранее, что у него в запасе всего десять слов и нужно их потратить с умом.

— Приказ императора. Тонфийской армии ждать у моста через Маеджу. Умоляю, скорее!

Его слова сорвались с губ яркими синими, белыми и голубыми бусинами, которые, проплыв в темноте до светящегося шара, втянулись внутрь и почти заставили его потухнуть.

— Держите круг! — выкрикнул тан Анлетти, и одновременно с этим по телу прошла дрожь подкашивающей слабости.

Грудь словно подцепили крючком и потащили, вытягивая из Талиана силы. Голубое сияние вокруг него истончилось и поблекло. Стало тяжело и муторно дышать. Зато шарик на глазах разбух и налился фиолетовым сиянием. Достигнув размера в кулак, он медленно тронулся и поплыл.

— Ещё не всё, — предупредил тан Анлетти.

Талиан следил за светящимся шаром глазами. Сначала тот уменьшился до размеров грецкого ореха, потом до горошины, а после стал походить на звезду в утреннем небе — такую же крохотную, тусклую и едва приметную.

— Чего мы ждём? — спросил Талиан раздражённо.

Силы уходили, а результата всё не было.

— Ответа.

— И как мы его получим?

Стоило только спросить, как рядом с отправленным посланием вспыхнули две крохотные звезды малинового цвета — яркая и тусклая.

— Вот теперь нас услышали, — произнёс тан Анлетти с облегчением, но стоило ему расслабиться, как круг мгновенно распался.

Талиан растёр пальцами уставшие веки. Тишина вокруг звенела от напряжения — задумавшись, он молчал слишком долго, — и теперь собравшиеся вокруг солдаты, тан Дикалион и дива Марьяна, и даже Демион заметно нервничали.

Тогда для Талиана, направлявшегося в столицу, было очевидно, что мост через Маеджу может быть только один — южный. Да и любой взрослый человек рассудил бы так же. Но послание услышал маленький мальчик. Какой с него может быть теперь спрос?

Одно пропущенное слово — сущая мелочь! — а столько проблем…

Талиан с досадой подумал, что хорошо бы лично осмотреть и пересчитать солдат — вдруг и с ними не всё ладно? — но, взглянув на усталые лица, сжалился: им сейчас даже каши не нужно было, только бы завалиться куда-нибудь да поспать.

— Я сегодня же пришлю к вам господина Гимеона. Разрешите ему вас осмотреть. Завтра с рассветом мы отправляемся в путь.

— Рады служить вашему императорскому величеству, — на два голоса ответили брат с сестрой и поднялись на ноги.

Решив, что с приветствием покончено, Талиан отвернулся и наткнулся взглядом на подошедшую танью Радэну: её задержало вечернее кормление.

Она улыбнулась и беззвучно прошептала губами: «Представь нас».

— Кхем… Прежде, чем вы отправитесь обустраиваться, я хотел бы представить вам свою невесту. — Талиан протянул руку и, сжав нежные женские пальцы, привлёк женщину к себе. — Радэна, вдовствующая танья Альсальда и моя невеста.

Глядя на неё, Талиан невольно залюбовался.

Снежинки лежали, не тая, на короне из заплетённых в косу светлых волос. Глаза сияли, будто подсвеченные изнутри изумрудным пламенем, а губы растянулись в широкой и искренней улыбке. Танья Радэна отказалась от височных серёг. Ни разу не надела их с дня помолвки. Небольшое отступление от северных традиций, но значимое для Талиана. Отказавшись от них, она словно говорила ему, что больше не принадлежит Альсальду.

По крайней мере, не целиком.

Дива Марьяна, отгородившись ладошкой, что-то прошептала брату на ухо, после чего тот забавно сморщился, вздохнул и произнёс:

— Не видел женщины прекраснее вас, танья Радэна, — а потом, подумав, неожиданно добавил: — Ну разве что маму.

— Невеста? — прищурившись, тихо сказал Демион и опустил взгляд к обвязанным лентами запястьям. Тяжёлый и отстранённый, тот не сулил ничего хорошего.

Замять возникшую неловкость удалось танье Радэне.

— Благодарю за приятные слова. Пока ваши слуги будут разбивать палатку, не согласитесь ли отдохнуть у меня? Я угощу вас горячим отваром и сладостями.