Страница 48 из 233
— Феллор… — тан Анлетти прикрыл веки и улыбнулся. — Я был обручён с ним с самого рождения. Только взял в рот мамкину грудь, как отец с таном Тувалором уже договорились о нашей свадьбе.
— И причём тут это? — возмутился Демион, приподнимаясь на локте. — Почему он вдруг поселился у меня в голове?
Талиан хмуро переводил взгляд с одного на другого. Всего-то надо было один раз замкнуть круг. Откуда столько сложностей? И ладно он! С ним всё понятно. Но Демион-то чего влез и ерепенится?!
— Я хорошо знал твоего отца. Лучше, чем прочие. И думаю… вы невероятно похожи.
— Ой… вот только не надо! Я знал твоего отца, вы похожи, — передразнивая, загнусавил Демион и под конец фыркнул. — Ещё сказочку мне расскажите, что папаша бы мной гордился. Ведь этим вы Талиана поймали на крючок, да? Убедили, что отец, плевавший на него всю жизнь, горячо и нежно его любил!
Тан Анлетти поднял над собой руки и, крепко сцепив пальцы, завёл их за голову. Не похоже было, чтобы он нервничал, однако его голос прозвучал надсадно и глухо:
— Гардалар боялся Талиана и ненавидел. Не мог простить ему гибели Кьяны. И я… не стал бы об этом врать. Не в моих интересах, чтобы император не мог отличить желанную иллюзию от правды. Горькой, неудобной, но всё же правды.
Слова про отца внезапно отозвались в душе притупленной болью. Талиан ведь тоже «не мог простить гибели». И… при всех различиях ситуаций… напрашивался вопрос.
Так ли они с отцом непохожи? Не повторяет ли он ту же ошибку?
— Надо же… Какое откровенное признание! — съязвил Демион.
— Из Феллора вышел бы прекрасный актёр, — невозмутимо продолжил тан Анлетти. — Он был безупречен в образе идеального сына, отцовской гордости и примера для подражания. Совсем как ты — в образе дерьма, которому плевать на приличия, мораль и других людей.
Боги! Тан Анлетти так и сказал — дерьма.
Талиан напрягся, приготовившись их разнимать, потому что прекрасно знал Демиона: сейчас тот вспыхнет, наговорит гадостей в ответ или кинется на тана Анлетти с кулаками — и неизвестно, что ещё окажется хуже!
Но друг неожиданно притих.
— Правда в том, что ты хочешь узнать про отца. Хоть что-нибудь, — сказал тан Анлетти с грустью, как будто всё понимал и был знаком с болью сиротства. — Поэтому и кинулся рыться в моих воспоминаниях, едва круг замкнулся.
— Я правильно понял, что тоже смогу увидеть отца, если захочу?
— Да. Но вы не захотите.
Талиан с минуту переваривал услышанное — Он? И не захочет узнать про отца? Бред! — но прислушавшись к себе, понял: действительно не захочет.
Сейчас главное не это.
— Попробуем ещё раз.
Походная палатка снова наполнилась шёпотом слов-заклинаний, их руки сомкнулись, и всё утонуло во тьме.
Протягивать ладонь во второй раз было немного боязно. Талиан не хотел повторения, но что изменилось? Разве он стал ненавидеть тана Анлетти меньше?
И точно.
Стоило только прикоснуться, как Тёмный тан, стиснув зубы, болезненно замычал. Его ноздри раздулись. По лицу хлынул пот. Глаза, сверкнув белками, закатились.
Казалось, ещё немного — и круг снова развалится. Но несмотря ни на что, мужчина продолжал бороться.
Его упрямство обнадёживало и раздражало одновременно. Так, обезумев от страха, хватаются за тончайшую нить оборванного каната, чтобы не свалиться в пропасть.
Только тан Анлетти старался не для себя — для Талиана.
Ведь это он рисковал жизнью, отправляясь в Джотис. Его ждала встреча с Джерисаром Вторым, которого без подкрепления точно было не победить.
И потому тан Анлетти держался. Со свистом втягивал воздух сквозь сжатые зубы, судорожно дёргался, исходил жаром и потом, но держался всё равно.
— Я попробую. На самом деле попробую вас простить, — произнёс Талиан, пересилив себя. — Найти что-то, что бы позволило это сделать. Но… не сейчас, не так скоро после его смерти, и… не обещаю, что смогу.
«Мне не впервой надеяться и ждать»
При всём желании тан Анлетти едва ли смог что-то выговорить — его согнуло пополам от боли, — но ответ прозвучал, и Талиан крепче сжал руку.
— Пожалуйста, держитесь!
— Да уж! Не сдохните тут! Не хотелось бы повторять всё заново, — буркнул со своей стороны Демион и тоже сжал руку.
Чужая боль медленно и как будто неохотно переметнулась к ним.
У Талиана закаменел живот и отнялись разом похолодевшие конечности, изо рта вырвался пар, а Демиона, напротив, бросило в жар до испарины и катящегося по лицу пота, пока пошатнувшийся мир наконец не замер в точке хрупкого равновесия.