Страница 38 из 233
От её слов он ощутимо напрягся. На лице не дрогнул ни мускул, но изменилась поза: Зюджес скрестил на груди руки, встал к ней вполоборота и наклонил голову. Словно не мужчина, а породистый жеребец, не желающий выходить из стойла.
«Брат столько писал о тебе, что мне кажется, мы знакомы с самого детства. Ты жизни не мыслишь без моря и кораблей. Любишь девушек, и они отвечают тебе взаимностью. Дороже всего ценишь свободу. И натура твоя — легкомысленная и нетерпеливая — вечно ищет приключений. Поэтому скажу так. — Маджайра вздохнула. — Я зла на тебя до слёз. Убила бы, если бы смогла дотянуться. Но если приведёшь армию к столице… Если привезёшь с острова еды и накормишь людей… Не Демиону, тебе отдам свою руку и сердце. В конечном счёте, тан Тувалор сам себя перехитрил, когда вместо имени в договоре со мной туманно обозначил наследника. Ты тоже его наследник. Пусть не титула, но крови. Боги к такой замене не придерутся и карать за неё не будут»
«Думаете, мне нужна сладкая морковка? — Зюджес поднял к ней глаза, и в глубине зрачков отразилось садящееся над морем солнце. — Ошибаетесь! Я услышал вас, моя принцесса. Корабли отплывут сразу же, как только изменится ветер. И их трюмы будут забиты доверху. Со мной всего три тысячи воинов, но каждый сергасец стоит десятерых. И ещё. Не судите обо мне по чужим словам. Я люблю Талиана как родного брата, но он наивен, когда дело касается женщин, до одури. Первой же проходимке готов открыть своё сердце, а охотниц до его титула с детства было предостаточно. Поэтому я методично соблазнял каждую девушку, которая бросала в его сторону томные взгляды. Пусть пока не устояла ни одна. Но когда-нибудь, я верю, появится достойная»
Маджайра смотрела на него и не верила. По письмам Зюджес ей представлялся весельчаком-балагуром из тех, что никогда не унывают, не закрывают рот ни на минуту и живут с вечным ветром в голове. А он вдруг оказался и интереснее, и глубже.
И правда, не стоило судить о нём по чужим словам. Талиан в людях разбирался плохо.
«И Демиону я не враг, — через силу добавил Зюджес. — По любви он не женится никогда, так пусть хоть женится по расчёту»
«Нет. Вот в это точно не поверю, — Маджайра приглушённо фыркнула. — У меня двадцать связок писем, повествующих о вашей вражде»
«О нашем соперничестве, — поправил её Зюджес и улыбнулся. Точь-в-точь как описывал Талиан. Эта улыбка шла от самого сердца и немыслимым образом преображала черты лица, превращая юношу в обаятельного красавца. — Мы слишком похожи с Демионом, чтобы быть врагами»
«Мне пора возвращаться. Мы продержимся максимум месяц. Надеюсь, ветер окажется нашим союзником, а не врагом»
«Я тоже на это надеюсь»
Маджайра отрыла глаза. Она снова была в зале Малого совета танов. И снова — без каких-либо новостей о Талиане. И что теперь делать?
Лучшим решением было соврать. Соврать и надеяться, что никто её не разоблачит, но… — она посмотрела на Эвелину, искусавшую себе все губы и успевшую размахрить носовой платок, — наверное, не в этот раз.
Ложная надежда подругу просто убьёт.
— С Талианом мне связаться не удалось, но я услышала Зюджеса…
Маджайра говорила недолго, а когда закончила, господин Агарон вскочил с места, будто ужаленный, и принялся потрошить книжные полки у двери, пока не отрыл среди одинаковых свитков пожелтевшую карту. Бросив её на стол, он взволнованно разгладил пергамент и ткнул пальцем в нанесённые красными чернилами стрелки — главенствующие направления ветров в это время года.
— Забудьте об императоре! Направление ветра меняется с западного на восточное как раз в конце месяца Разлива рек. Ещё восемь дней и тогда… — Библиотекарь мечтательно прикрыл глаза. — Мы все будем если не спасены, то хотя бы сыты.
— Мне бы ваше воодушевление, мой друг, — буркнул господин Исидан, но затем вдруг улыбнулся. — Неужели, вы предлагаете немощному старику дожить до прибытия сергасских кораблей в нашу гавань?
— Представьте себе, уважаемый, предлагаю!
Мужчины приобняли друг друга и рассмеялись.
Маджайра смотрела на них — седых, со сморщенными, точно печёное яблоко, лицами — и не могла отделаться от ощущения, что видит перед собой двух мальчишек.
Она тоже улыбнулась, но слова господина Симеура мигом стёрли скупую улыбку с лица:
— Дива Эвелина, могу я попросить именно вас рассказать людям о предстоящей голодовке?
— Меня?
— Её?! Но это ведь я… — «принцесса» хотела добавить Маджайра, но осеклась под предостерегающим взглядом.
— Никто, кроме вас, не сможет. Только вы способны подобрать нужные слова. Сообщит новость кто-то другой — и будет бунт. — Мужчина говорил это твёрдо, как свершившийся факт. — А из ваших уст суровый приказ прозвучит ласковой просьбой. Вы смягчаете самые чёрствые сердца.
Эвелина опустила взгляд. Раньше она бы смутилась и покраснела, польщённая оказанным доверием, а сейчас…
Подруга натужно улыбалась и думала, как легко начальнику стражи загребать жар чужими руками.
— Вы меня перехваливаете, — шепнула она, но несмотря на мягкость, ответ прозвучал отказом.
— Удалось же вам уговорить женщин состричь волосы? Удастся представить и известие о голодовке. Прошу вас!
Эвелина провела рукой по остриженным волосам и поджала губы. На мгновение в её глазах отразилась такая боль, что стало невозможно смотреть, а потом она выдавила:
— Хорошо. Я попробую.
— На этом всё? — спросила Маджайра торопливо и немного нервно. От усталости у неё начала гудеть голова, отдавая чуть выше левой брови острой, стреляющей болью.