Осада Джотиса

«Скученность губительна», — думал господин Агарон и желал поскорее уйти отсюда, чтобы поискать решение в библиотечных свитках.

«Раньше, чем от эпидемии, мы умрём от голода», — в мыслях Гайона, помощника главного казначея, сквозила мрачная обречённость, а его начальник не думал ни о чём. Ни о чём вразумительном. Просто сидел и смотрел на таракана, забившегося в щель, и сожалел, что не уехал в гости к родственникам вместе с женой, когда те их приглашали.

«Когда принцесса расскажет о тайном ходе?» — вопрошал господин Симеур, а Эвелина сидела и молчаливо надеялась, что ничего ужасного не случится. Что Талиан прибудет с армией и припасами раньше, чем начнут умирать люди.

Боги! Какая же она наивная…

— А что будет, если… — Маджайра запнулась, не зная, как это выговорить. — Что если… с завтрашнего дня кормить… только защитников?

Господин Симеур посмотрел на неё с лёгким недоумением.

— Защитников?

— Лишь тех, кто выходит на стену.

— Маджайра! Опомнись! — возмутилась Эвелина и обожгла взглядом. — А как же женщины? Старики? Дети? Что делать им?

— На сколько дней тогда хватит еды? — с нажимом повторила Маджайра и посмотрела на Гайона. В упор.

— Надо посчитать, моя принцесса. Но если так… навскидку…

Гайон замолчал, что-то прикидывая в уме, а после ответил:

— Самое большее — месяц. Это, если удастся сохранить запасы от своих же. Но вы… Вы уверены? — молодой мужчина ответил ей тем же упёртым взглядом. — Уверены, что этого хотите?

— Да. Хочу.

Маджайра слышала свой голос и не верила, что эти слова говорит она. От рук отлила вся кровь, и сердце колотилось у горла. Своим решением она обрекла на голодную смерть тысячи людей, но это…

Это был их единственный шанс удержать дворец.

— Простите, если это предложение уже было и я повторяюсь, но… — господин Агарон оборвал себя, вытёр взмокшие ладони о тунику и продолжил уже не таким дрожащим голосом: — Почему бы вам не приказать забрать зерно у знати, моя принцесса?

— Уже забирали. Дважды. В самом начале осады и месяц назад, когда искали зерно для посадки, — ответила ему Маджайра. — Ещё предложения?

— Лошади. Собаки. Крысы. Неприятно, конечно, зато съедобно.

Маджайра закатила глаза. Это было слишком очевидно!

Только они уже перебили практически всех животных. Опустошили тайные хранилища во дворце. Облазили побережье в поисках безопасных спусков к морю — безрезультатно. Уничтожили когда-то великолепный дворцовый сад.

Всё испробовали.

Она даже пошла на огромный риск, согласившись провести отряд солдат по тайному ходу за кольцо осады. Но в назначенный час никто из них не вернулся. Второй отряд постигла та же участь. И третий.

Из тех человек половина умерла, столкнувшись с врагом, треть сбежала, а оставшимся, что сдались в плен, Маджайра приказала откусить себе языки, чтобы они не проболтались.

— Я вот что хочу спросить, — произнесла Эвелина, повернувшись к ней вполоборота. — На стену я не выхожу. Меня теперь тоже не будут кормить?

И без чтения мыслей легко было понять, насколько подруга зла и раздосадована. По натуре мягкая и уступчивая, она не выказала недовольства напрямую, но каждое прозвучавшее слово било наотмашь.

— Как будто у нас есть выбор! Нет, конечно, мы можем подождать три дня, съесть всю еду и голодать вместе. Но тогда у защитников не останется сил, чтобы выходить на стену. Нашу оборону прорвут! И все, кого ты знаешь, все, кого любишь, умрут.

— Гердеинцы такие же образованные люди, как и мы. Им не чуждо милосердие. Они пощадят женщин и детей. Ты не пощадишь, а они пощадят!

Эвелина говорила и искренне верила в то, во что говорит. Только Маджайра не разделяла её веры.

Гердеинцы — и вдруг милосердны? И это после трёх с половиной месяцев долгой, кровопролитной осады? После тысяч убитых с их стороны? После страха, который они испытали перед морнийской магией?

— Как ты не понимаешь! — бросила Маджайра с досадой. — Гердеинцы не пощадят никого. Ни детей, ни стариков, ни женщин. Они убьют здесь всех. Впрочем, женщин сначала изнасилуют, а потом убьют. Потому что это война. Потому что они слишком боятся нас. Потому что приплыли на кораблях и возвращаться тоже будут морем. И никто не повезёт с собой пленников, чтобы сделать их у себя на Родине рабами. Никто! Потому что за нитку жемчуга на твоей шее можно купить трёх молодых рабынь, ласковых и послушных, обученных доставлять удовольствие. И эту нитку домой привезти в разы проще, чем тебя. — Она усмехнулась горько и зло. — Тебя ведь придётся где-то держать, следить, чтобы не сбежала, и всю дорогу кормить. Слишком много мороки. Не находишь?

Эвелина обиженно поджала губы.

— Тебе легко рассуждать. Ты-то в любом случае не останешься без еды.

Господин Симеур, мучительно раздумывающий над сдачей, наконец осмелился это озвучить:

— Допустим, мы продержимся месяц в условиях голодовки. Но что дальше? Вы уверили нас, что император уже спешит сюда с войском. Двадцать дней прошло с назначенного срока. Если помощь не придёт и через месяц… Зачем тогда зря морить людей голодом?

Вопрос был, конечно, неудобный, но ожидаемый. Маджайра положила руки на стол и тяжело вздохнула. Сейчас имело значение каждое её слово, малейшее изменение в интонациях.

Но, боги, как им всё объяснить?

Если она свяжется с братом, если растратит на это последние магические силы, в ближайшие дни останется без защиты. А если узнает, что войско до сих пор в Кюльхейме или застряло где-нибудь по дороге, то лишится последней надежды.