Осада Джотиса

— Так странно всё обернулось… Маджайра выскочила замуж за другого. Эвелина возненавидела меня сильнее злейшего врага. Для Лоня меня как не было, так и нет. Ты смотришь на меня, как на пре… А, может, я предатель и есть… Не знаю...

Анлетти прикрыл глаза и шумно сглотнул.

— Хорошо, что всё закончится здесь. Правильно. Меньше года назад на моём месте сидел Гардалар, а на твоём был я. Стоял и смотрел, как он умирает. Мог спасти, но… — Выражение его лица сделалось жёстким. — Решил, за всё, что он сделал со мной, Гардалар заслуживает смерти. 

Запрокинув голову, Анлетти расхохотался, но уже через минуту по его щекам потекли слёзы, хотя губы ещё продолжали кривиться в подобии улыбки.

— Зная, что вот-вот умрёт, Гардалар не просил об исцелении. Хотя я на это рассчитывал. Хотел, чтобы он ползал у меня в ногах и умолял. Чтобы умер в унижении. И он действительно стал умолять меня… умолять сохранить Маджайре жизнь. Не карать её за убийство, ведь он сам вложил кинжал ей в руку, сам разозлил и подставился тоже сам. 

— Пф! Зачем ему это делать?

— Думаю, он устал жить в ожидании, когда из Уйгарда вернёшься ты, чтобы убить его. Устал бояться. Поэтому взял исполнение проклятья в свои руки. — Анлетти дотянулся до стола и провёл по столешнице указательным пальцем линию. —  Я был жесток к нему. Притворился, что не могу расслышать ни слова из-за хрипа. И тогда… он откусил кончик пальца, чтобы кровью вывести на столе: «Я прощаю Маджайру и тебя. Женись на ней. Вы ведь любите друг друга...»

Анлетти поднял к нему блестящие от слёз глаза.

— В этот момент я возненавидел свой дар, потому что почувствовал: Гардалар не врёт. Он действительно желает мне, своему истинному убийце, счастья…

Талиан скрестил руки на груди, чтобы удержаться и не провести случайно ладонью по месту, где должен был остаться широкий, на пол живота шрам.

— Это вряд ли. Зря вы ищете в нём хорошее. Его нет.

Анлетти резко качнул головой.

— Не суди сгоряча. Нэвиям не просто так запрещается пить кровь живых. От неё они дурнеют.

— Хватит его оправдывать! Правда… Хватит.

— Хорошо. Скажу ещё одну вещь, и закончим на этом.

Анлетти выпрямился и крепко сцепил перед собой пальцы рук, чтобы те не выдавали его волнения предательской дрожью. 

— Я врал, глядя в глаза другу, любовнику и своему императору, когда собственноручно поил его ядом — за это магический дар отверг меня. Я лишился способности исцелять. Но Гардалар… Даже в худшие дни своей жизни… Он исцелял всегда. — Взгляд Анлетти соскользнул в сторону. — Знаю, проще считать его мучителем и злодеем, чем признать… что… всё-таки… это была и моя ошибка. Если бы я хоть раз твёрдо сказал, что между нами ничего не может быть… Что надежды нет… И дело не в обстоятельствах, а во мне…

Талиан невольно задумался. А мог ли он сам раньше заметить, что Анлетти предатель? Ну или, что с ним творится неладное? 

Когда тот, укрыв их иллюзией, вывел из военного лагеря? Или когда свалился после смерти тана Тувалора без сил? Или когда по щелчку пальцев оболванил четырёх сениев, вынудив признать за Талианом право командовать войском?

В теории… Талиан уже тогда знал, что разному дару соответствует разный характер. Но… Не задумывался об этом? Или... не захотел разбираться?

Вынырнув из мыслей, Талиан ухватил лишь окончание фразы.

— ...снился мне каждую ночь. В своих снах я пытался его спасти, но не мог, потому что подспудно помнил: я лишил нас обоих попытки хоть что-нибудь изменить. Так что… совершенно справедливо, что теперь то же самое происходит со мной.

Анлетти тепло улыбнулся. Морщины вокруг его губ и глаз разбежались тонкими лучиками в стороны, озаряя лицо внутренним светом. Аж смотреть стало больно. Талиан понял вдруг, откуда у Эвелины взялась её чарующая улыбка, размягчающая сердца, словно воск. 

— Я виноват во всём, что случилось, — сказал Анлетти тихо, — и готов принять наказание. Смерть — меньшее из того, что я заслуживаю.

Талиан смерил его долгим тяжёлым взглядом. Перед ним сейчас, скорчившись на полу и виновато кусая губы, сидел самый могущественный человек в Морнийской империи, непревзойдённый маг и кукловод, которому оказалось по силам изменить судьбу целой страны.

— И вас всё устраивает?

Анлетти поднял к нему недоумевающий взгляд.

— Я спрашиваю, вас всё устраивает? Вы довольны? — Талиан пытался сдерживаться, но стоило начать говорить, как внутри поднялась волна гнева. — Довольны, что станете нэвием, воссоединитесь с Гардаларом и заживёте наконец спокойно?

Воздух между ними сгустился, повиснув невысказанным напряжением. Стало душно, как перед грозой.

— А как же Эвелина? Как же я? — голос Талиана дрожал от злости и тщательно подавляемой обиды. — Нам достанется разорённая войной империя, пустая казна и горы нерёшённых задач, которые — На минуточку! — создали вы. И от которых с лёгкой душой собираетесь свалить за грань. По-вашему, так выглядит справедливость?