Страница 224 из 233
Увидев, как его копия разбушевалась из-за плавающих в воде бутонов сирени, Талиан едва сумел сдержать слёзы. Цветочный отвар был отвратителен. Одно воспоминание о его тошнотворном вкусе вызывало вязкую горечь во рту и желание сплюнуть.
Почему же тогда, глядя, как его копия шипит ругательства, но покорно давится им, некуда было деться от чувства, будто Талиана обокрали?
Дальше — больше. Талиан с раздражением обнаружил, что в этом варианте истории для него всё складывалось на редкость удачно.
Анлетти без возражений отпустил его с войском в Джотис. Тонфийцы прибыли в назначенное место точно в срок. Весь путь к столице, растянутый почти на полгода, занял два с половиной месяца. И никакой тебе мучительной бессонницы!
Ему по-прежнему подчинялась магия воздуха. Правда, от малейший перемены настроения поднимался ветер, но что такое ветер по сравнению с бесконечной вереницей изматывающих душу видений?
Сорвёт крышу палатки, вырвет из земли десяток кольев, опрокинет пару деревьев — и стихнет.
Вздохнув, Талиан понял, что завидует. Ему, чтобы расчистить дорогу на Джотис от трупов, пришлось хорошенько попотеть. Всё получилось, но не сразу и не так, как он себе представлял. А копия…
Другой Талиан всего лишь подучил заклинание, по щелчку пальцев призвал ураган невиданной силы, который отодрал от земли всё, даже брусчатку, и унёс к морю. Изящно и просто! И никаких ссор с Радэной, стыда при взгляде на диву Марьяну и ужаса от понимания, что господин Гимеон расплатился за его глупость жизнью…
Ничего.
На битву за Джотис смотреть не хотелось. Его копия снова призвала ветер, который обрушился на гердеинское войско и посеял среди людей панику. Ему даже ни разу не пришлось обнажать клинка. Если Талиан, рискуя жизнью, дрался против Джерисара, то его копия играючи разорвала противника на части и раскидала кровавые ошмётки по полю.
Как тут не почувствовать себя неудачником? Он ведь мог быть этой копией. Жаль, что не стал.
Однако увидев, как вода стремительно отступает, обнажая морское дно, Талиан помрачнел. Он не думал, что произойдёт, если юный, необученный маг не сумеет обуздать свой дар — вскоре поле боя заслонила от солнца исполинских размеров волна.
...Зюджес как раз отплыл из Уйгарда с флотилией сергасских кораблей, чтобы сгинуть в разразившемся магическом шторме.
...Маджайру смыло волной со стены и унесло в открытое море. После нескольких часов отчаянной борьбы со стихией сестра захлебнулась.
...Эвелину придавило крышей. Каменные опоры не выдержали веса обрушившейся толщи воды.
...Анлетти пытался увести сына с поля боя, но им же и оказался убит: Фа Лонь без колебаний снёс отцу голову. Впрочем, жить ему оставалось после этого считаные минуты. Огромная волна не пощадила никого.
...Фариан бросился грудью на меч, когда понял: остановить творящееся безумие сможет лишь его смерть. Он погиб с верой, что Талиану хватит сил обуздать магический дар, который без него станет вполовину слабее.
...Демион умер вскоре после битвы — сгорел, как свеча, так ни разу не придя в сознание. Не смог себя исцелить.
...Радэна с детьми погибла в стычке с лесными разбойниками. Когда на её обоз напали, никого не оказалось рядом.
В живых остался только Талиан. Лишь он один.
Видение растаяло как клочки тумана в лучах рассветного солнца. Не было больше ни исполинской волны, ни десятков тысяч погибших людей, осталась лишь боль в груди от бессилия что-либо изменить.
— Я выбрал будущее, в котором все мои дети живы, — оглушительно громко прошептал Анлетти в нависшей тишине, — и заплатил за него жизнью раба, понадеявшись, что её одной окажется достаточно.
— Выбрали… — Талиан сглотнул скопившуюся на языке горечь. — И кто же дал вам право выбирать за меня? Это была бы моя ошибка. Это я! Я! Не совладал бы с магическим даром и погубил всех, кто мне дорог... Не вы.
Лицо Анлетти посуровело. Даже взгляд стал холодным.
— Ты поймёшь меня, когда у самого появятся дети.
— Ничего это не изменит!
— Это только со стороны кажется, что не изменит, — Анлетти снисходительно улыбнулся. — На самом деле…
Фраза неожиданно оборвалась.
Анлетти сонно прищурился и часто-часто заморгал. Лицо, ещё минуту назад напоминавшее восковую маску, в единый миг треснуло, подёрнувшись сетью морщин. Они, как лучики солнца, разбежались из уголков губ и глаз, чтобы озарить теплотой строгие черты. Сделать их мягче и в чём-то нежнее.
Талиан мог бы догадаться раньше — маг-ясновидец и иллюзии неразделимы, — но он не видел причины скрывать истинный возраст. Зачем? Когда зрелость лишь придавала словам весомости.