Страница 223 из 233
— Ну делаю — и что? Все так делают! Разве теперь…
— Не спеши договаривать, — произнёс Анлетти, и Талиан понял: он видел и знает всё, что будет сказано. — Не спеши отвергать дары судьбы, Ли Ан. Счастье так скоротечно.
Анлетти снова коснулся его головы, на этот раз проведя ладонью по волосам, будто кошку погладил.
Талиан отстранился бы, если бы имел силы, но их не осталось: все ушли на борьбу с болью, которая стаей термитов пожирала живот изнутри. На лбу от жара выступила испарина, а вдоль позвоночника, напротив, пронёсся озноб. Талиану одновременно было и холодно, и жарко. По телу разлилась противная слабость, и только размеренные поглаживания заставляли боль ненадолго отступать.
— Когда я женился на Чисэ, думал о чём угодно, только не о любви. Семья Фа не относилась к родовитым, хотя прославилась деяниями своих членов, влиятельностью и богатством. Во мне деда Чисэ интересовало лишь происхождение. Других возможностей породниться с правящим домом он не видел. А я… — Ласковые движения пальцев в волосах замедлились. — Для меня все гердеинки были на одно лицо. Чисэ ничем не выделялась среди других благородных девушек в многослойных одеждах с пышными причёсками. Мы поженились, и жизнь потекла своим чередом. Спокойно, без ссор и скандалов. Потом Чисэ родила мне сына. Забота о нём нас сблизила. Я… всё не то говорю…
Талиану на лоб легла ледяная ладонь. С трудом, но он сообразил, что это не у Анлетти рука холодная. Это он сам горит в лихорадке.
— Даже сейчас чувства сложно облечь в слова, — уголок губ Анлетти дёрнулся вниз, на мгновение исказив лицо сожалением. — Я люблю её. Люблю мою Чисэ. Но понял я это после того, как её потерял… А теперь… Всю жизнь отдал бы за один день с ней, но… Поздно. Я уже никогда не вернусь в Гердеин. Никогда не скажу, что все эти годы любил её одну.
На губах вертелось: «Зачем вы мне это рассказываете?» — когда Талиан с запозданием сообразил, что речь на самом деле шла не о Анлетти с Чисэ, а о нём и Эвелине. Ей грозила опасность. Кто, как не маг-ясновидец, мог его предупредить? Пусть и со свойственной гердеинцам иносказательностью.
Талиан облизал сухие губы. Анлетти подался ближе, как будто ждал вопроса и боялся его не расслышать.
— Зачем вы убили Фариана?
Анлетти вздрогнул всем телом. Взгляд его хищных, жёлто-зелёных глаз на мгновение стал бритвенно острым, но затем смягчился.
— Ты вырос.
Талиан горько рассмеялся и почти сразу задохнулся от нахлынувшей боли. Он вырос? Нет. Просто научился различать, когда ему врут.
А ложь была поистине превосходной! Анлетти умело сплетал события прошлого с будущим, ненавязчиво выторговывая себе лишний час жизни. Он говорил про то, что Талиан отчаянно жаждал услышать: про воспоминания детства, которые подло украли; про отца, которого никогда не было; про семью, которую Талиан неумело пытался создать.
Словесная паутина опутала его всего целиком. Талиан завяз в ней, как муха в сиропе, но…
Как и всегда, Анлетти выдали руки.
Холодные пальцы скользили между волос, словно робкий ветерок, заплутавший среди колосьев пшеницы. Легко-легко. Невозможно было различить прикосновения. Но когда ладонь опустилась на лоб, Талиан явственно почувствовал дрожь: на кону стояло слишком многое, чтобы Анлетти мог позволить себе хоть одно неверное слово.
Обижаться на него за это, пожалуй, было глупо.
— Вы хотите жить? — спросил Талиан, встретившись с Анлетти глазами, и едва не провалился в бездну зрачков, расширившихся до предела, так что исчезла цветная радужка.
В гробовой тишине по виску Анлетти скатилась вниз капля пота. Он открыл рот, но не смог издать ни звука: слишком сильно дрожал подбородок.
Талиан зацепился пальцами за неровности каменной кладки и подтянул себя вверх, кое-как сев. Боль по-прежнему раздирала его изнутри, но, если он что-то и вынес за последний год, так это то, что любую боль можно перетерпеть: стиснуть зубы покрепче, сморгнуть слёзы — и вскоре что-нибудь обязательно изменится. Главное, раньше времени не сдаваться.
— Чего вы боитесь?
— Это не страх, а отчаянье, — Анлетти растянул губы в кривом подобии улыбки. — Больше я ни на что повлиять не способен. Моё будущее… определилось.
Анлетти беспокойно провёл ладонями по бёдрам, разглаживая подол туники, оправил дрожащими пальцами неровно обрезанный нижний край, спрятал руки в подмышки, но, не продержав и минуты, уложил на колени и наконец устало прикрыл глаза. Его слова прозвучали надтреснуто и глухо:
— Я покажу тебе будущее, которое наступило бы, останься Фариан жив.
По воле Анлетти, магические нити соткали в воздухе фигурки, похожие между собой как две капли воды: одна сидела внутри сундука, вторая — снаружи. Это был момент, когда история пошла другим путём.