Страница 19 из 233
29 день месяца Чёрного снега.
Войско встало лагерем у развилки имперского тракта. И если в первый день солдаты отсыпались, измотанные длинным переходом, то на третий Талиан обнаружил у реки целую толпу: кто мылся, кто стирал одежду, кто вычищал до блеска почерневшие от сажи котлы.
Прежде сонный и полупустой лагерь наполнился вдруг людьми.
Рассевшись на брёвнах у костра, солдаты чинили сандалии, штопали одежду, подсушивали натёртые мозоли, травили байки и вяло переругивались. Отдых явно пошёл им на пользу. Жаль, того же про себя Талиан не сказал бы.
Они отправили троих гонцов по северной дороге на Периху — и ни один до сих пор не вернулся.
Время уходило, а всё, что он мог, это сидеть и ждать. Невыносимо!
Вот и не радовало весеннее солнце, ластившееся к нему, точно котёнок. Как не радовали пробившиеся сквозь прелую хвою первоцветы, сладко-горькие запахи влажного леса и заливистые трели птиц.
Талиан уселся на поваленное дерево и вздохнул. Здесь, в лесу, в стороне от шумного лагеря, дышалось чуть легче, но тягостные мысли не отпускали всё равно.
Если он опоздает…
Если увидит на месте дворца одно пепелище…
Как ему жить дальше? Как жить, зная, что сестра до последнего надеялась на него, а он её подвёл?
Талиан закрыл голову руками, вцепился пальцами в волосы и с ненавистью за них потянул. Мучительно хотелось подраться. Хоть с кем-нибудь! Да кто же выйдет против императора? Да ещё в полную силу?..
— Опять грустишь? — участливо спросил Фариан.
— А есть повод для радости?
Талиан посмотрел на нэвия. Поганец с того памятного ужина всё время сидел в мече и лишь сейчас пожелал принять человеческий облик. Сквозь мерцающий золотисто-малиновый силуэт просвечивались сосновые стволы и зелёная поросль, а всё равно казалось, что Фариан заглядывает своими понимающими глазами в самую душу.
— Зачем Радэну вырядил наложницей? Она чуть со стыда перед нами не сгорела.
— Ну-у как тебе ска…
— И зачем вообще её ко мне привёл?
— Я хоте…
— Достало! Честное слово — достало!
— Слу…
Талиан саданул кулаком по дереву и болезненно поморщился, ободрав о смолистую кору костяшки пальцев.
— Дашь хоть слово сказать, нетерпеливый ты мой?
Лукавый прищур и манера растягивать гласные в словах раздражали. Раньше Фариан вёл себя нормально, а как сделался нэвием — откуда что взялось! Но пусть уж так.
Наконец они поговорят.
— Я её пожалел.
После такого смелого заявления Талиан хмыкнул и закатил глаза — а нэвия вдруг прорвало:
— Не веришь? Думаешь, я только шутки шутить горазд? А ты когда-нибудь видел, как плачет мать? Тихо, почти беззвучно. Сидит, отвернувшись от детей, и только слёзы катятся по щекам. Потому что нельзя ей, никак нельзя, чтобы они видели её слабой! — Фариан вздохнул и продолжил спокойнее: — Кериан был для неё всем. Любимым. Защитником. Последней надеждой. И вот она снова одна. С двумя маленькими детьми на руках и врагами за спиной, которым только и нужно, чтобы последние законные претенденты на титул властителя Альсальда исчезли.
— Не заметил я… её горя.
Талиан не хотел этого говорить, не настолько грубо, но всё равно почему-то не верилось. Танья Радэна спокойно сидела с ними за одним столом, даже кокетничала с Демионом. Хотя он, когда Фариан умер, и слова разборчиво произнести не мог: всё либо мычал, либо нёс какую-то околесицу.
— А ты и не должен был его заметить. Она танья. Она знает, что такое «держать лицо» в любой ситуации. Поэтому Радэна вытерла слёзы, надела выбранное мной платье и пошла, куда ей сказали.
— Куда ты ей сказал, — Талиан выделил голосом «ты». — Фариан, но зачем?
Он правда этого не понимал. Всматривался в изменчивый, переливающийся малиновым цветом и искрящийся золотом силуэт и мучительно пытался разглядеть в нём живые человеческие эмоции.
— Ей нужен защитник, тебе — сильная императрица, а мне… Ещё один человек, с котором можно поговорить. От этого союза все только выиграют. Соглашайся!
— Нет.
— Но почему?! Она не уродина. И человек, по-видимому, хороший, раз тан Кериан рискнул ради неё всем.
— Всё равно «нет».
— Да брось ты! Назло мне, что ли, упрямишься? — фыркнув, Фариан беспокойно закружился рядом, и мир перед глазами словно заволокло малиновым туманом с золотистыми всполохами.
Талиан не хотел вспоминать, но и забыть тоже не мог. Не её. Не Литану.