Сожжённые догматы

   - Ты свободен, - всем своим видом выражая занятость и нетерпение, нервно бросил Джентели, стоя в дверях камеры.

   Джим сонно прищурился из-за бьющего по глазам света коридорных ламп и, пытаясь принять сидячее положение, обыденно поинтересовался:

   - Который сейчас час, Энцо?

   Измученный за пару суток организм сон настиг тихо и незаметно, и, судя по тому, что мышцы спины затекли, и каждое движение отдавалось тупой болью, а задница так вообще онемела, в непригодной для сна позе он находился довольно долго.

   - Уже вечер, - нехотя переняв неторопливый настрой своего визави, детектив все же прошёл в камеру, и, остановившись в двух шагах от него, добавил с нескрываемой издёвкой:

   - Не обольщайся, это временная мера.

   Никак не отреагировав на предсказуемую ремарку, Джим принялся завязывать шнурки на кроссовках, ощущая затылком изучающий его взгляд. Закончив, он поднялся и встретился глазами с выжидающим чего-то детективом.

   - Ждёшь благодарности?

   Итальянец улыбнулся и задумчиво потёр нос.

   - Нет, только пояснений.

   Осунувшееся бледное лицо падре ожило, отразив удивление.

   - Это ново, - хмыкнул он, и, неожиданно обхватив рукой за шею, притянул детектива к себе.

   Их лица находились так близко друг к другу, что от сталкивающегося горячего дыхания двоих стало трудно дышать. Настороженный чуть прищуренный взгляд так легко подчинившегося его воле мужчины не смог обмануть. Прикрыв глаза, Джим коснулся носом щеки и глубоко вдохнул столь знакомый аромат: смесь естественного запаха детектива, сдобренного лёгким парфюмом, и секса. Разомкнув веки, он немного отстранился и расплылся в улыбке, явно удовлетворённый реакцией своего ручного мальчика с подрагивающими от нетерпения ресницами и приоткрытым в ожидании поцелуя ртом. Мазнув губами по щеке, Джим добрался до его уха и прошептал:

   - Чувства и желания - вот, что всегда определяло твои действия, - и, резко выпустив из захвата выбитого из колеи детектива, направился к выходу.

   - Постой, – схватив за локоть, Джентели дёрнул его в сторону и прижал к стене.

   Смотря в горящие отчаянием глаза напротив, Джим не ощущал ровным счётом ничего, кроме усталости и отголоска чувства, отдалённо напоминающего жалость.

   - У нас и в лучшие времена не получалось разговаривать друг с другом… - Джим замялся, подбирая более подходящую формулировку для характеристики их беспрестанных словесных или немых перепалок, и, криво улыбнувшись, продолжил. - … соблюдая манеры. К чему сейчас пытаться? – шумно сглотнув, Мейси выдал испытываемый дискомфорт от давления на горло.

   Заметив, что ему тяжело дышать, Джентели надавил сильней, вложив всю свою силу, а затем резко отпустил и отстранился. Согнувшись пополам и откашливаясь, Джим едва успел сделать пару глотков воздуха, как его оглушило от пары точных уверенных ударов, прилетевших в лицо.

   Отшатнувшись, он припал к стене, давая себе время восстановить ориентацию в пространстве и побороть тошноту.

   Наступила звенящая тишина, а вместе с ней обоих накрыло какое-то равнодушие и неопределённое чувство сродни умиротворению. Запрокинув голову назад, Мейси пытался остановить кровь, брызнувшую из носа, промокая ноздри натянутым на ладонь рукавом толстовки, а Джентели, достав пачку сигарет из кармана, вытащил одну и подкурил.

   - Уходи, - привалившись к стене, детектив медленно выпустил струйку сизого дыма изо рта.

   Но вместо удаляющихся шагов раздалось неожиданное:

   - Может быть, я это заслужил.

   Предел унижений на сегодня настал.

   Сползая вниз по стене, Джентели смеялся тихим, похожим на всхлипы смехом, уверенно перераставшим в безудержный нервный хохот. Когда его наконец отпустило, он вытер тыльной стороной ладони выступившие слезы на глазах и посмотрел на Мейси в упор.

   - Ну, конечно, маленький глупенький Энцо должен был поверить тебе, - грустно улыбнувшись, начал детектив. - Брось, Джим, я всего лишь твоя надоевшая игрушка, которую ты, вдоволь наигравшись, швырнул в дальний пыльный угол, и изо дня в день проходя мимо, не замечал, а потом, случайно наткнувшись на неё, все же подобрал с пола, отряхнул и поставил на полку. Ведь она может ещё пригодиться, не так ли? – не дожидаясь ответа от неотступно следящего за ним все это время священника, он опрокинул голову к стене и затянулся.

   Оказывается, можно устать чувствовать то, что чувствуешь, и хотеть то, что так сильно хотел, но не получив ничего, принудительно исторгнуть из себя остатки горечи, избавляясь от послевкусия чего-то по-настоящему важного.

   Присев рядом, Джим ещё некоторое время пристально смотрел на него, а потом поднял руку и убрал прядь волос с его лба. Почувствовав касание холодных пальцев – нежное и знакомое до щемящего ощущения под рёбрами – Энцо вздрогнул, и тонкая тлеющая сигарета выпала из пальцев. Он повернул голову и долго всматривался в бездонное болото черных глаз, в котором увяз так давно и так прочно, что уже никогда не сможет найти опору и вынырнуть на поверхность. Так и не найдя причину задержки, он скользнул взглядом ниже и наткнулся на чернеющую в темноте ниточку крови, сочащуюся из уголка разбитого рта. Несколько мгновений он смотрел, словно загипнотизированный, а затем подался вперёд, жадно припав губами к ранке.

   От знакомого вкуса и аромата, щедро разбавленного терпкой солёностью, во рту пересохло. Хотелось ещё, намного больше и глубже. Язык беспрепятственно скользнул между пересохших и тут же раскрывшихся в ответе губ, во влажную глубину рта. Джим отвечал, он всегда ему отвечал, в своей излюбленной мягкой манере, медленно, но верно перехватывая инициативу до получения полного контроля. Энцо, как и прежде, доверился ему, легко вернув ведущую роль, принадлежащую тому по праву сильного. Снова сглатывая собственные тихие стоны и стараясь дышать ровнее, он вспоминал, как рука на затылке припечатывала его лицом в матрас, как потом Джим дёргал его за волосы вверх и с тихим и бархатным «я хочу тебя слышать» обнажал шею, на которой тут же расцветали фиолетовым цветом следы от собственнических поцелуев...

   Воспоминания не отпускали, не выцветали, питаясь болью и обидой, которые только крепли с каждым днем, прочно укореняясь в его сердце. И каждая случайная, но неизбежная встреча в маленьком Остуни заканчивалась одинаково: кровь горячим потоком неслась по вздувшимся венам, напитанная бессильной яростью, моментально вскипавшей в нем, стоило наткнуться на тягучий взгляд черных глаз, до краев залитый бездушной чувственностью. И яд, пролитый несколькими колкими фразами, утекал в землю, натыкаясь на непроницаемую стену равнодушия, вежливую и холодную улыбку, от которых снедающая тоска, подобно кислоте, разъедала изнутри, выжигая все хорошее, что когда-то было между ними.

   Джентели отстранился и, заглянув в лицо напротив, не смог сдержать горький смешок. Впервые, спустя почти два года после того, как их пути разошлись, он поймал новые оттенки. И пускай это лишь тревога плескалась там в темноте, главное, что в глазах Джима не читалось больше то парализующее равнодушие, что разрывало на куски.

   - Уходи, Джим, пока я не передумал.

   Тот не двинулся с места.

   - Ты думаешь, я сам решил тебя отпустить? – губы скривились в горестной ухмылке. – Нет, можешь сказать спасибо своему большому цепному псу, которым ты недавно обзавёлся. Поздравляю, кстати, он любого за тебя на куски готов порвать.

   - Коулман постарался? – Джим удивлённо вскинул бровь.

   - Только не делай вид, что ты не ждал от него помощи, - раздраженно отмахнулся детектив, доставая из пачки новую сигарету. – Ты все сделал для этого.

   Мейси и не собирался. Хватило лишь красноречиво вздернутого уголка губ в подобии саркастической ухмылки, чтобы разбить ко всем чертям иллюзорную атмосферу некого подобия приобретённого доверия и осколков былой близости.

   Так и не донеся сигарету до губ, Джентели некоторое время пристально смотрел на него, будто оценивая, а потом спокойным, но не терпящим возражений тоном произнёс:

   - Ты - дьявол, Джим, - щёлкнул зажигалкой и выдохнул дым в лицо напротив.

   Многозначительно хмыкнув, священник поднялся и скрылся за дверью, провожаемый взглядом исподлобья.

   Экран смартфона «ожил», оповестив о поступившем входящем сообщении. Джентели прямо так, сидя на холодном бетонном полу открытой камеры, вытащил телефон и вошёл в свой почтовый ящик. Увидев отправителя, он мгновенно подобрался и, пару раз кликнув по сенсору, жадно пробежался глазами по тексту открывшегося скана документа. 

   Он заблаговременно договорился с главой экспертной службы Бари, по совместительству являющегося его одноклассником и другом детства, о том, чтобы результаты экспертизы ДНК будут отправлены в неофициальном порядке, минуя хоть и запороленный, но все же рабочий ноутбук. Лишь несколько затянувшаяся пауза в телефонном разговоре тогда выдала удивление приятеля, но, к счастью для детектива, тот не потребовал никаких объяснений по поводу странной просьбы. Энцо был ему за это более, чем благодарен, так как признаться даже самому себе в очевидной причине подобной скрытности он упрямо не желал.

   «Совпадение на девяносто девять процентов» выделенное отдельным абзацем в заключительной части экспертизы било по глазам до ряби. Щёлкнув боковую клавишу, он убрал телефон в карман, а в следующей момент резко развернулся и ударил кулаком в стену. Руку огнём прожгло до предплечья, и вопль боли, давно сидевший комом внутри, наконец вырвался наружу.