Сожжённые догматы

   Тень догорающего пламени свечей в расставленных по периметру помещения подсвечниках лизала потрескавшиеся каменные стены старого храма. Месса подошла к концу, и немногочисленные прихожане маленькой церквушки на юге Италии неспешно расходились по домам, попутно переговариваясь между собой за дела мирские.

   Неказистый сутулый мужчина средних лет хлопотал в центре пресвитерия, готовя церковь к новому дню. Тщательно протерев алтарь, он разложил на нем книги, необходимые во время богослужения, и принялся за замену использованной во время вечерней литургии утвари на чистую.

   - Амадео, можешь идти. Я сам закончу, - медовый голос, ласкающий слух, разлился в пространстве основного помещения храма. 

   - Позвольте я все же закончу, падре. 

   На лице священнослужителя промелькнула новая, ранее не замеченная за ним эмоция, с негативным оттенком, замешанном на презрении, и тут же спряталась за скупую, но располагающую улыбку. Служка не столько успел заметить, сколько почувствовал недовольство святого отца, но с иррациональным упрямством продолжил усердно наводить порядок. 

   - Не стоит, - ухоженная ладонь легла на обветренную и огрубевшую от работы руку мужчины. – Я закончу все приготовления, - мягко, но настойчиво протянул священник, предупреждающе сдавив кисть. – Не утруждайся. 

   Амадео поднял голову и наткнулся на два бездонных черных колодца глаз, волшебно мерцающих в догорающем свете свечей. Было в этих глазах что-то неуловимо тревожащие и опасное, что совершенно не вязалось с мягкой улыбкой и родом деятельности этого человека.

   - Конечно, падре, - скосив глаза в пол, служка отступил. – Доброй ночи, - и превратившись в тень, скользнул к выходу. 

   Дождавшись, когда помощник покинет стены храма, святой отец грациозно развернулся, так что полы рясы выписали красивый вихрь, и остановил шалый взгляд на исповедальне. Хищно облизнувшись, он пересек пространство от алтаря до двери кабинки, предназначенной для священника, и вошёл внутрь. 

   Маленькое решётчатое окошко скрывало от него лик исповедующегося, но святой отец доподлинно знал, кто находится по ту сторону от него, и отпущение каких грехов прошлого от него ждут. Более того - какие охотно готовы совершить в ближайшем будущем. 

   - Слушаю тебя, дочь моя, - с придыханием произнес он. 

   Шуршание одежд и жаркое дыхание прорезало ночную тишину, наполняя тесное помещение флигеля терпким запахом желания. 

   - О боже, падре, - горячо прошептала юная грешница в стену прямо перед собой. Служитель бога криво усмехнулся и вошёл в извивающееся в его руках тело под протяжный стон удовольствия от долгожданного ощущения наполненности. Холодный метал католического креста коснулся обнаженной спины, и обманчиво ласковые пальцы утонули в копне светлых волосы. Острые зубы вонзились в мочку уха и с нажимом проехались, выпустив травмированную плоть. Последовал резкий рывок на себя и грязный шепот дьявола под размеренные толчки раздался прямо над ухом девушки:

   - Тебе же это нравится, маленькая шлюха?

   - Даа… 

   Захват на затылке ослаб, и рука заскользила вдоль позвоночника. Принудительный резкий наклон корпуса - и девичьи ладони скользнули вниз по грубой не обработанной поверхности стены, собирая под слой эпидермиса песчинки дерева. Резкая остановка, и с чётко отмеренной силой удар по пояснице. 

   Девушка упала на голые колени.

   - Неподобающее обращение, - отрезал святой отец.

   - Простите. Да, падре, мне нравится, - смиренный тонкий голосок вызвал удовлетворённую улыбку на губах святого отца. Одной рукой он привлек её к своей груди и вновь плавно вошёл. 

   Девушка застонала и чуть повернула голову в поисках сладких губ...

 

***

   Грегори Коулман, наконец, смог выпрямиться во весь рост после нескольких мучительных часов, проведённых в туристическом автобусе от Бари до Остуни. На смену затёкшим мышцам и отсиженной заднице пришло новое неудобство в виде палящего солнца и ветра, бьющего жарким потоком воздуха по лицу. Прощай, кондиционированный воздух с комфортной температурой до отеля. Какого черта он поперся на юг Италии в это время года? Туристов валом, жарко и скучно. Да, черт возьми, ему скучно. Все эти достопримечательности, море и солнце не упирались бравому инспектору Скотланд Ярда от слова "совсем". Но по графику пришло время его отпуска, и коллеги буквально вытолкали его на отдых. Почему коллеги? А потому что больше было некому. С женой он развёлся больше года назад, а детей они так и не нажили за все десять лет брака. Собственно, кроме пары коллег, с которыми он состоял в приятельских отношениях, и нескольких не очень близких на сегодняшний день давних друзей, о нем никто больше не беспокоился. 

   Скрипя зубами, Грег явился в туристическое агентство и с кислой миной попросил девушку, представительницу тур-оператора, отправить его куда-нибудь отдохнуть. На что милейшее блондинистое создание осведомилось «С экскурсиями, сэр?» Коулман промямлил что-то, что означало утвердительный ответ. И так он оказался в провинции Апулия на побережье итальянского каблучка в самый разгар туристического сезона. 

   Добравшись до маленького, но уютного отеля, Грег подтвердил бронь у стойки регистрации гостей и поднялся в свой номер. Приняв душ и переодевшись, он почувствовал себя немного отдохнувшим и решил остаток вечера провести на свежем воздухе. 

   Бесцельно бродя по узким мощёным улочкам белого города, Грег к своему удивлению обнаружил, что ему здесь нравится. Помимо охладившегося на несколько градусов воздуха, Коулману в целом было комфортно. Никаких кричащих вывесок и огромных оживленных проспектов. Аскетичность и архитектурное богатство города с отголоском древности сочетались крайне гармонично в этом месте, оседая умиротворенностью в душе. 

   На лоджиях жилых построек, обвитых живыми цветами, между собой о чем-то щебетали хозяйки, развешивая по протянутым от балкона к балкону веревкам сырое белье после стирки. Уютные маленькие кафе, теснившиеся в узких лабиринтах улочек, предлагали отведать настоящую итальянскую пасту ручного приготовления, приветливо держа свои двери открытыми для гостей. Окончательной завершенности ощущению того, что ты попал в иную параллельную реальность, обеспечивало мистическое розоватое свечение, льющееся от стен зданий с приходом ночи, и фоновое звучание музыки, доносившейся с центральной площади. 

   Такой жёсткий контраст в сравнении с дышащим огнём разнокалиберного дерьма Лондоном, в который ему приходилось окунаться ежедневно, а иногда и сутками напролёт бултыхаться в нем. Не то чтобы инспектору нравилось дышать зловонием большого города, но работа чистильщика улиц была по нраву. Адская смесь чувств, неизменно возникающих во время преследования убийцы или насильника, сопряженных с осознанием того, что ты сам ходишь по краю и в любой момент можешь сорваться вниз, разливалась жгучим огнем по венам, даря невероятные по своей силе эмоции и переживания. И Грег давно подсел на этот другой, более качественный уровень ощущений. 

   Коулман усмехнулся своим мыслям, автоматически переключившимся на профессиональную тему. Наверное, в местном полицейском участке максимум, что оформляется, так это пьяный дебош любящих не в меру порезвиться туристов. Грег так и не успел додумать свою мысль до конца, как наткнулся на бездыханное тело прямо у своих ног. 

   Удивительно, как он со своим выработанным за годы службы умением подмечать даже мелкие детали, не вписывающиеся в общую мирную картину, не заметил труп прямо посреди дороги. Да уж, Грег, такой большой, а в сказки веришь. Мираж волшебства рассеялся, уступив место суровой действительности. 

   Коулман аккуратно присел на корточки, дабы не уничтожить возможные следы преступления. В сгустившихся сумерках инспектор все же сумел распознать, что жертва – совсем молоденькая девчушка, лет двадцати от роду. Сквозь засохшее кровавое ожерелье на шее жертвы отчётливо прорисовывалась глубокая, но тонкая странгуляционная борозда – след от удавки. 

   Грег поднял глаза и только сейчас заметил, что труп лежит у самого входа в базилику, словно его оставили здесь специально. Какое-то шестое чувство подсказывало инспектору, что дело дрянь. Шумно выдохнув, Коулман набрал номер местной полиции.

   Полиция некоторое время назад прибыла на место преступления. Вкратце опросив своего английского коллегу, детектив быстро утратил к нему интерес и занялся первичным оформлением бумаг, пока криминалисты занимались сбором улик. От инспектора Скотленд Ярда здесь, на территории другой страны, ничего более не требовалось. Грег мог давно отправиться в отель, но оставался на месте, рассматривая белеющее в темноте частично обнаженное тело жертвы. 

   Убийца наспех написал кровью рисунок – птицу, которая брала свое начало от тонкой ключицы и охватывал большую часть кожного покрова плеча. Коулман за годы службы не раз сталкивался с разного рода маньяками, в том числе с теми, мотивы чьих действий были обусловлены религиозной подоплекой. Символизм посмертного нанесения рисунка был очевиден.

   - Синьор Коулман, - обратился к нему детектив на английском почти лишенном акцента, заметив, что мужчина не торопится убираться восвояси.

   - Голубка, - не сводя глаз с кровавых каракуль, произнес Грег задумчиво.

   - Что, простите? – прищурился служитель закона.

   - Рисунок, - кивком Грег указал на жертву, продолжая о чем-то размышлять. – Символ непорочности и бессмертия души.

   Детектив, кажется, потерял ход мысли, переведя скептический взгляд на тело, а затем снова на инспектора. 

   - Спасибо за помощь, вы можете быть свободны. Этим делом занимается полиция. Ваши данные у нас есть. Если потребуется, мы с вами свяжемся, - отрапортовал детектив профессионально-вышколенным тоном.

   Коулман моментально почувствовал себя лишним. Конечно, он прекрасно понимал нарочитую сухость и едва сдерживаемое в рамках приличия недовольство детектива. Грег сам терпеть не мог бардак на месте преступления.

   - Разумеется, - понятливая полуулыбка поддернула уголки его рта. Едва ощутимое со стороны детектива формальное рукопожатие и вот Коулман уже шагает по направлению к отелю, а детектив продолжает выполнять свою работу.