Страница 41 из 51
— А этот клиент…
— Все сама увидишь.
— А гарантии…
— Не смеши меня. И запомни, я тебе второй раз такого предложения не сделаю, – отрезает она и вешает трубку, прежде чем я успеваю втиснуть какой-нибудь вопросишко.
Когда увижу, будет поздно спасаться бегством. Сходить, что ли в церковь помолиться? В прошлый раз пресвятая дева вняла моей неписаной мольбе и послала мне Маску. Может, подфартит и на этот раз. Нет, с церковь стыдно. Негоже просить милости небес, собираясь совершить очередной грех. Телефон вздрагивает сообщением. Вот адрес, по которому я сегодня лишусь еще одной частички себя. «Соберись, Татьяна», – дергает меня за плечо оптимизм, – «Это последняя ступень на пути к свободе. Переступишь и захлопнешь за собой двери в это темное царство». Эх, быть бы на сто процентов уверенной, что так оно и будет.
На протяжении всего дня меня не отпускают из своих тисков сомнения и страхи. В конце концов, меня начинает тяготить их давление, и я решаю изгнать паразитов привычным способом. После трех бокалов виски в голове происходит путч, новые власти устраивают на захваченной территории крупномасштабный балаган. Предстоящая миссия вызывает у меня взрывы истеричного хохота. Я принимаю душ, натягиваю игривое белье, сверху платье, наношу призывный макияж в стиле фовистов. Показываю своему отражению в зеркале язык. «Прости, мама, это вынужденная мера», – бормочу я себе под нос, ворочая ключом в замке. Указанный адрес удается разыскать на удивление быстро. Похоже, я таки адаптировалась в этом городе-лабиринте. Вот она квартира 34. Девочка по вызову прибыла. Для полноты образа мне не хватает чулок в крупную сетку, пергидрольных кудрей и комка жвачки за щекой. Будем надеяться, что клиент не привередливый, на отсутствие этих деталей внимания не обратит. Из-за двери доносится «Come in». Должно быть, он ожидает меня, распластав по-крабьи свое неаппетитное белое тело на кровати. Держись, виски, не смей выветриваться раньше времени! Я прохожу по темному коридору в аналогично неосвещенную спальню. Пробивающийся сквозь тяжелые занавеси тонкий лучик заходящего солнца скупо освещает высокую фигуру, развернутую ко мне тыльной стороной. Делает вид, что любуется пейзажем. Ладно, будем разворачивать эту избушку. Я избавляюсь от платья и приближаюсь к замороженному. Прижимаюсь к его покрытой рубашкой спине своими выпуклостями. Он резко разворачивается. До чего же эти клиенты Venise Experiences однообразны. Этот тоже вырядился в маску. Я начинаю понимать венецианцев, которые в свое время запретили ношения масок вне карнавалов и даже назначили штраф за неповиновение. Смотрит на меня своими прорезями. Казанова из папье-маше. С сильно выдающейся вперед верхней губой. Меня так и порывает расхохотаться и плюнуть в эту белую ничего не выражающую морду. Едва сдерживаюсь. С другой стороны, так даже лучше. Этого я точно не желаю знать в лицо. Сделал дело и гуляй смело. Кажется, к этому самом делу он наконец-то решился перейти. Гладит мои плечи, волосы. Как-то неуверенно, нерешительно. Руки у него гладкие с мягкими подушечками пальцев. Похоже, что Вероника не соврала, клиент правда молодой. Может, девственник? А игрушку ему толстопузый папаша оплатил? Следуя давней традиции решил научить сына уму-разуму. Ну, что ж, опять же плюс. Не будет привязывать меня за пятку к люстре и требовать экзотической акробатики. Мне кажется, какое-то мгновение мужчина колеблется, потом, видимо, отважившись, он задвигает штору до наступления кромешной темноты и увлекает меня за собой на кровать. Мда, если это девственник, то врожденно одаренный. Он с легкостью справляется с застежкой моего лифчика и одним движением избавляет меня от нижней половины комплекта. Мне приятны его поцелуи. На какое-то мгновение во мне вспыхивает ответный огонек. Но язычок пламени гаснет, раздавленные неуместной мыслью об Алексе. До сего момента нас с ним связывало нечто важное, нечто живое. А я взяла и уничтожила этот маленький вибрирующий организм. Мне больно смотреть, как он стонет и пульсирует в агонии, под давлением переплетенных тел. Очередной раз усекаю для себя, что я сугубо моногамна. Измена даже в таких неоднозначных обстоятельствах дается мне с трудом. Мужчина тем временем старается доставить мне удовольствие. Он ведет себя как влюбленный, а не как клиент. Я отмечаю умом, что мне очередной раз повезло. А вот тело упорно отказывается пропускать через себя ответный заряд. Я компенсирую отсутствие реальных восторгов имитированными охами и ахами. Похоже, что мужчину удовлетворяет моя актерская игра. Он сжимает меня крепко-крепко, замирает, хватая ртом воздух и крупицы блаженства. Отдышавшись, касается губами моего лба, виска, щеки… Мне не хочется отвечать на этот благодарный порыв. Внутри бродит терпкое безразличие. Он отворачивается к стене.
— Прости. Я должен был тебя предупредить.
Что-то в этой фразе щипает меня за ухо. Не смысл. Язык, на котором она произнесена. И голос. Я подскакиваю на простыне. Не может быть! Вот этого точно не может быть! Я спрыгиваю с кровати и распахиваю шторы. Комнату заливают золотистые струи заката. Передо мной, пристыжено сгорбившись, сидит Артур.
— Ты, ты…,- я захлебываюсь негодованием.
Будучи не в состоянии выразить свое возмущение словами, я набрасываюсь на негодяя с кулаками. До того, как ему удается поймать мои запястья, я изловчаюсь-таки отвесить ему пару-тройку весомых оплеух.
— Так я и знал, – бормочет Артур, уворачиваясь, – Добрые дела наказуемы.
— Добрые? Да, я тебе за такие шутки сейчас голову оторву! Или лучше непосредственно орудие преступления! – бушую я.
Я всегда воспринимала Артура исключительно как друга, товарища и брата. Свершившееся соитие для меня равнозначно инцесту.