Хроники теней

— Я ведь никого не знал, из посвященных, — бормотал он, сжимая кулаки. — Только своего старшего, того, что посвятил меня тени. Я был смертельно ранен, я и без него уже видел смерть. Мне казалось, она уже склоняется надо мной. Но это он склонился. Он спросил, хочу ли я жить. Я сказал, что конечно хочу. Все мои мысли были о том, что я хочу хотя бы еще раз увидеть Хисаги.

Он резко остановился и уставился куда-то в потолок, в угол комнаты. Может, он старался загнать слезы обратно.

— Мой старший ушел почти сразу. Кроме слов, что нужно прятаться от солнца, я от него не услышал ничего. Все что я знаю, я узнал сам. Все что умею…

Эс повернулся и продолжил свое шествие. Он смотрел то в потолок, то под ноги.

— Какое-то время я его чувствовал через тень, как и любого из вас. А потом… потом он исчез и из тени. А других я никогда не встречал. И после Рин… после того, как… я так и не осмелился никого больше посвящать тени, хотя мне было так тяжело, что я никому на свете не могу открыться. Не мог… не осмеливался…

— А ты был с нами честен после посвящения? Ты рассказал все что знал?

Эс от голоса Эра вздрогнул. Видимо он совсем позабыл о нем. Он ничего не ответил.

— Ты же тогда не собирался сбежать? – настаивал Эр.

Эс продолжал молчать, но на этот раз посмотрел на своего гостя.

— А почему ты не посвятил тех, кто был тогда с нами на затонувшем пароходе?

Чуть помедлив, он ответил.

— Я никого из них не знал. О, я видел их лица в видении, в отличие от тех, кто сошел на берег до катастрофы. Но…

Он отвернулся к окну и теперь Эру был виден лишь его профиль. Крючковатый нос и растрепанные волосы. Тонкая, слишком тонкая шея.

— К тому же… — продолжил он, подойдя к окну и отдернув легкую белую штору. — Вот сейчас, после того, что ты пережил после посвящения,  и особенно после тех видений перед цунами… Ты бы стал кого-то посвящать? Чтобы этот кто-то, знакомый ли тебе человек, чужой ли, сам пережил все то, что пережил ты. Что ты сейчас чувствуешь? Как ты относишься к этой жизни? Ко мне?

Эру нечего было ответить, и он опустил глаза, не желая встречаться взглядом с Эсом, так как мне показалось, что он сейчас повернется и посмотрит на меня. Эс хмыкнул.

— Так стоит ли еще кого-то посвящать. Зачем плодить тех, кто потом будет тебя ненавидеть? Пусть даже за возможность жить дальше. Или за невозможность еще кого-то спасти. Тех, кто уже ушел.

Некоторое время он молчал.

— А ведь выходит, — заговорил он вновь, продолжая выглядывать в окно. И глаза его были направлены на ту точку, где сейчас было невидимое для них солнце, — выходит, что я никогда не смогу уйти. Так и буду бродить по планете, даже когда людей не останется.

— Ты будешь не один.

Эс лишь вздохнул.

— Не один, — сказал он. — Но вы, быть может, тогда совсем уйдете от меня, как и тот человек, что посвятил меня. Спрячетесь. Будете для меня как все те посвященные, что просто не могут не быть на этом свете помимо нас… Кто-то же посвятил тени того, кто посвятил меня… К тому же, может быть это еще хуже, бродить по пустоте среди тех, кто тебя ненавидит.

— Это не ненависть, Эс, — прервал его Эр. — Это обида. Мы все же люди, чисто эмоционально. Наверное, надо прожить тысячи лет, если это возможно, чтобы утратить человечность. Да и жить не среди людей все это время.

Эс повернулся и посмотрел на гостя. Тот тоже старался смотреть на него, хотя ему ужасно хотелось отвести взгляд.

— А так, — продолжил Эр, все же отвернувшись, — человек… он ведь всегда хочет того, чего нет. В солнечный день — прохлады, в дождливый — возможности пройтись по улице и остаться сухим. Зимой — лета. Летом — снега. Чего ни дай человеку, окажется, что надо было чего-то с соседней полки. В этом мы остались вполне человечны.

К тому времени как Эр договорил, Эс уже отвернулся к окну и даже уселся на его низком подоконнике.

— Откуда у тебя фото? — прервал он Эра.

Когда тот наконец осмыслил вопрос и собрался ответить, Эс продолжил задавать вопросы, выстреливая ими с такой скоростью, что Эр при всем желании не смог бы и слова вставить.

— Это же копия? — спросил он, глянув на журнальный столик. — Откуда она взялась? Кто ее сделал? Ты? Когда успел, ведь я не выпускал ее из рук ни на миг? Они единственная, или еще есть? Откуда… откуда ты узнал, что она понадобится? Откуда узнал, что я сожгу эту фотографию?

Сложно сказать, ждал ли он ответов. Но времени на них точно не давал. Может они и не нужны были ему? Зачем нужны ответы, если они не способны ничего изменить?

А Эр уже и не спешил отвечать. Эс же продолжал говорить, ища собственные ответы.

— Это все она? — спросил он, усевшись обратно в кресло.