Страница 36 из 52
«Карамель Голдман сумасшедшая!».
Заголовки сменяют друг друга, и я, чувствуя неладное, не желаю более то наблюдать.
– Давай сбежим? – в полушепоте протягивают губы. – Я хочу уйти, прямо сейчас. Мне не нравится все это.
Другие учащиеся поочередно поднимаются со своих мест. Покидают кафетерий. Лифт переполняется, и кто-то остается ждать.
Волнение и меня не обходит стороной. Сомневаюсь, что телевидение Нового Мира могло запустить в трансляцию нечто подобное. Кто-то взломал сеть! Кто-то взломал и теперь контролирует работу Нового Мира! А, значит, мы – никто из нас – не в безопасности. Мы более не Боги. Мы уязвимы.
– Ева, ты не должна бояться, – говорит Адам и касается моей руки – отдергиваюсь.
Страх! Вот чем контролируется сознание наших Богов, всего Нового Мира, каждого жителя Северного района, Западного, Восточного и Южного. Все мы боимся, и это заземляет нас.
– Что с Карамель? Мы видели ее вчера...что случилось? – спрашиваю я, хотя никто не знает ответа на этот вопрос. – Адам, я хочу уйти!
На экране опять вспыхивает портрет Карамель. Вспыхивает и затухает, вспыхивает и затухает.
Б-о-л-ь-н-а!
– Может, пойдешь домой? – предлагает Адам.
Начинаю кивать. С обратной стороны кафетерия – там, где посадочное место школы, машины наперебой сигналят друг другу. Мы подходим к парапету и выглядываем через него. Еще сотне ученикам в голову пришла идентичная идея.
Не теряйте самообладание, дети Нового Мира, жители Северного района, Боги и Создатели!
– Оставь эту затею, – говорит Адам и смотрит на меня. – Подожди, пока я закончу смену. Сколько уроков осталось?
– Один...философия.
Меня колотит.
Все это произошло, потому что Карамель совершила нечто вне правил Нового Мира? Как это могли узнать? Узнают ли про нас? Может, знают – уже?
Вспоминаю, как мы лежали в низовьях Нового Мира, на забытом и богачами и бедняками мосту, и узнавали друг друга.
Сдерживаю слезы, но отчего-то хлюпаю носом.
– Я не хочу тебя терять.
– А почему должна?
Южанин с постоянным и непоколебимым самообладанием. Адам мог подать пример тысячам живущих на поверхности северянам — элитным червям, вьющимся меж мостов и высотных зданий.
Последние учащиеся покидают этаж, и в кафе остается несколько служащих, что теряются под куполом здания.
– Она – дочка управляющих. Золотая девочка! И ее наказали! Ее наказали так, что знают все, и теперь ей не жить в Новом Мире. А мы с тобой обыкновенные...за нас некому заступиться.
Я упрямлюсь, волнуюсь и – как итог – плачу.
– Не желаю тебя терять! Мне не нужен весь этот Новый Мир, покуда в нем нет тебя. – Позабыв обо всем, я жмусь к его груди.
Он скрепляет руки замком на моей спине и подбородком упирается в макушку. Я слышу чьи-то шаги, но оказываюсь не в силах отпрянуть. Я люблю его, и каждая частичка моего тела повторяет это внутри меня самой, содрогаясь и лопаясь. Я люблю тебя, Адам Ланэцах – пускай, никогда не произнесу того вслух. Ты никогда не услышишь, как мои губы складываются в таком порядке слов, в таком порядке букв, никогда не услышишь интонацию, с которой я могу это произнести. Никогда. Но я люблю тебя в этом проклятом Мире и не потерплю расставания.
Голос служащего зовет товарища, что-то спрашивает и велит уходить – по-доброму и с пониманием; Мой Адам – наперекор моим слезам – обхватывает крепче прежнего.
Карамель, что ты наделала..? Бедная девочка. Может, ты влюбилась в того юношу, а он лишь наградил тебя пагубным влиянием и загубленным именем? Не понимаю. Что с тобой стало? Любовь должна залечивать раны, должна врачевать душу, должна давать дышать; почему же ты – разбита? еще и на такие крошки?
Я сижу в кабинете – одна, и на учительницу смотрит всего единая пара глаз. Ее же пара глаз упрямо пялится на мои грязные сапоги, кои я позабыла вычистить после того, как спускалась с Адамом в низ Золотого Кольца.
– А домашнее задание будет? – интересуюсь я; первая фраза, поразившая кабинет спустя сколько-то минут пребывания в нем.
– Хочешь индивидуальную работу? – хмыкает женщина.
Почему же она не восклицает «Добрый день, дети Нового Мира»? Почему не пытается озарить белоснежной улыбкой кабинет и молвить «Приветствую тебя, единственный ребенок Нового Мира, что не побоялся и пришел на урок»?
– Нет. – Пожимаю плечами. – Я и ту работу не сделала.
Мне становится смешно: ехидство получается само собой.
– Почему не идешь домой?
Пытается не демонстрировать рвущиеся наперебой эмоции. Оказывается, когда знакомишься с чем-либо – встречаешь это потом повсюду. Женщина – вот досада! (нет) – бегло глядит на меня. Отсутствие зрительного контакта, как вещал учебник по этикету, – проявление неуважения. Ее же попытка компенсировать отсутствие желания подчиняться норме выглядела смешной.
– Самообладание – вот, над чем должен владычествовать человек, находящийся на поверхности, – серьезно отвечаю я. – Истинный житель Нового Мира. Любой пребывающий подле меня и/или вас.
Преподавательница встает и выходит из кабинета. Я не сдерживаю смешка и провожаю ее спину довольной улыбкой.
Урок заканчивается. Дело за малым-большим – дождаться Адама. Служащие после окончания уроков могли часы тратить на уборку и подготовку к следующей смене, а уж конец недели и того предвещал в разы больше работы. Думаю, из-за сбежавших учащихся уборки будет немного.