Страница 35 из 52
И вот последний рабочий день.
Отсиживаю все поставленные уроки до перерыва, пытаясь по мере возможности избегать учителей, чьи предметы я прогуляла (о, ну рано или поздно они все равно пожалуются родителям! пускай это случится тогда, когда я буду готова защититься) и на лифте поднимаюсь на крышу школы. Мой столик свободен и прибран – сажусь за него. Карамели – поодаль – нет. Ее подруга с черными скулами пребывает на излюбленном месте и — без энтузиазма и особого рвения – смотрится в зеркальце в серебряной оправе.
– Добрый день, мисс Ахава, – протягивает сладкий голос. – Как обычно?
– Здравствуй, Адам, – без эмоций на лице отвечаю я, а внутри меня все готово лопнуть и от натяжения, и от радости встречи, и от того, что все хорошо. – Да, как обычно.
Вскоре он возвращается с «Искристым бочонком»: ставит его передо мной и подает столовые приборы. Рука его тайком касается моей – намеренно брошенной к краю стола.
«Мы ваши Создатели», громогласно объявляет девушка с экрана на здании управляющих (вновь! – реклама...), но я отчего-то слышу стук колес.
«Мы – будущее этого Мира»
Он эхом разит внутри меня – наблюдаю приближающийся поезд.
«И если вы живете...»
Теперь Мы живем; я убеждена в том.
«...если вы дышите нашим воздухом...»
Мы слишком близки к поверхности, дабы дышать полной грудью.
«...если едите нашу пищу...»
Лязг тормозов и скрежет старых рельсов – музыка для ушей старого романтика.
«...если смотрите на наше небо...»
Застывший вагон оказывается менее интересен: оглядываюсь на девушку за спиной – черты лица несколько размыты, и потому я не могу признать ее.
«...знайте! без нас не было бы и вас»
Знала бы она! – сколько было свершено дерзких поступков от ее дерзких слов.
«Вы наши подчиненные, а мы Боги»
Ступаю внутрь поезда и сажусь. Плечи вжимаются в острое кожаное кресло – трогаемся.
«Восхваляйте же своих Создателей!»
Я открываю глаза.
Помню, как ехала, но не помню, куда держала свой путь. И лик той девушки позади...кто она? А кто прижимался своим плечом к моему..? А был ли кто-то рядом с незнакомкой?
Оглядываюсь на многотысячную армию немых – город жужжит и во время учебных перерывов этот звук в разы настойчивее.
– Мисс Ахава, мисс Ахава, – повторяет и повторяет юноша напротив меня; трясу головой и непонимающе гляжу в ответ.
– Что случилось?
– Напугала... – хмурится Адам. – Вы не слышали, что я обращался к вам, мисс Ахава?
Подруга Карамели оборачивается и бросает пару острых взглядов – поочередно. А я смотрю на портрет Карамели, что еще недолго витает в воздухе. Новый Мир наблюдает за ней. Весь Новый Мир. Каждый район смеет лицезреть эту красавицу, умницу и провидицу.
Экран – в секунду – затухает. Должна появиться следующая реклама, однако то не происходит.
– Так что случилось?
– Не знаю, – отвечаю я. – Просто...неспокойно стало.
– Мы ваши Создатели! – вдруг! – разит голос Карамели.
Все мы взираем на экран, но вместо продолжения только что отчеканенной речевки следует заливистый хохот. Глаза девушки — голубые воды – загораются. Необузданное пламя режет ее лицо. В этот момент я чувствую наплыв какого-то неясного мне страха – по глупости хватаю Адама за руку, но он скидывает ее, не обращая ни малейшего внимания.
– Мы... – голос замыкается. – Мы больше не Боги.
Тело Карамель Голдман выгорает, однако экран...топит. Противоречиво и неожиданно. Охваченное пламенем изображение наполняется водой. Нам показывают мнимые трещины, что образуются друг за другом – чаша лопается.
– Северный район падет, – вещает черный экран. – Я из тех, кто способствует скорейшему старению и увяданию нашего города. Склонитесь перед его мощью и беспомощностью. Встаньте на колени, пока не оказались усажены на них силой.
Пробежавшая поперек экрана белая полоса очерчивает показ. Вещание прерывается. Телевидение – соответственно – отключают.
Подруга Карамели резко встает. Оглядывается на сидящих (быстро), запахивает ворот своей плотной кофты и мчится к лифту.
Я смотрю на Адама, Адам смотрит на меня.
Не верю, что Карамель могла сняться в подобной рекламе.
Она присоединилась к какому-то движению, противящемуся всему Новому Миру или исключительно порядкам Северного района? Как...как сама Карамель – это же Голдман! – могла ввязаться в подобное?
Экран включается: появляются один за одним изображения, сделанные под газетные вырезки.
«Интервью с Карамель Голдман – девочкой-примером для всего Нового Мира – отменено! Наша команда хотела зайти к ней в конце недели, но теперь мы боимся! Кажется, ее образ был лживым. Она больна!»
Задумываюсь, что если это антиреклама, то она переплюнула все когда-либо мной увиденное.
«Разврат! Семья Голдман не доглядела за старшей дочерью!» Многочисленные фотографии с камер видеонаблюдения сменяют друг друга. Кадр со вчерашнего дня: девушка садится в машину.