Страница 31 из 52
Берет меня за руку и несется к очередной лестнице, ведущей на еще более потопленный в Новом Мире этаж.
– Эй, куда мы? – восклицаю я.
– Слышала ли ты когда-нибудь, Ева, о месте под названием Острог?
Замираю на предпоследней ступени – Адам прихватывает меня на руки и переносит через последнюю.
– Что это? Вещевой отдел? – смеюсь я.
– Девушка с поверхности, слушайте внимательно, – говорит Адам и ставит меня перед собой. – Однажды я буду вынужден вас украсть и увести в именитый Острог. Это место внизу – под нами или нет, не знаю. Говорят, туда можно попасть из Южного района, изрядно проплутав по заброшенным, почти пустым мостам, что сквозь кирпичи своих дорог пропустили плесень, и камень которых раскрошился.
– Ты...ты дуришь меня? Почему Острог?
– Все правда, – кивает он. – Это придумал не я.
Новый Мир рос на протяжении трехсот лет: здания возвышались и вместе с тем строили новые мосты; былые чахли в тени зданий и за ненадобностью горожан.
Пускаюсь в споры и прошу рассказать больше. На отказ хмыкаю, что все это Адам придумал.
– Врешь! Откуда ты узнал?
– Я из гетто Нового Мира, девушка с поверхности, – издевается юноша (и сам над собой тоже). – Будьте аккуратны, а то выхвачу у вас что-нибудь...
– Сердце ты мое уже украл. Осталось ли еще что-то значимое..?
Он по-доброму улыбается и отступает.
Так и не случилось, что родители дождались моего жениха, пожаловавшего в дом и попросившего встречи.
– О чем задумалась, Ева? – спрашивает Адам.
– Я ведь твоя пара? – кидаю поперек ласкового взгляда и отчего-то хмурюсь. – Ты ведь не просил у моего папы свидания со мной, и он не одобрял тебя, поэтому я...
– Ты не моя пара, Ева Ахава, – без эмоций кидает Адам, и в этот момент я готова от стыда и тоски провалиться сквозь землю. Да, пожалуй, в Острог. – Ты моя половина.
Спасательный круг брошен, и он тянет меня на борт. Выдыхаю — с облегчением – и сознаюсь в испытанном секундой страхе.
– Пройдет время, и о подобном ты задумываться не будешь, – ухмыляется Адам. – Обещаю тебе. А все эти традиции северян оставь северянам. Ты моя – без вариантов.
Сколько этажей мы пересекли? Проходим к краю платформы и, едва перевесив тела через парапет, смотрим вверх – серое небо размером с пуговицу уставшим и единственным оком взирает на теряющихся в полумраке двоих позабывших о поверхности. Закрываю глаза и расправляю руки – на талию приземляются руки Адама. Пятки упираются в край платформы, и я запрокидываю голову, смеюсь. Сумасшедшее чувство! Кажется, от тебя ничего не зависит и в любой момент ты можешь отправиться в небытие.
Адам склоняется и, соответственно, опускает мое сумасшедшее и пылающее желанием и исторгающее адреналин тело еще ниже.
Заливаюсь хохотом и открываю глаза. Новый Мир переворачивается с ног на голову. Над макушкой моей черный занавес, а под пятами светлые земли и стройные дома. Могу ступить на любой из пиков или раздавить продолжающиеся сплетаться как нити брошенного клубка мосты.
Адам рывком возвращает меня к себе – прижимает и обвивает руками.
– Ты пойдешь за мной? – спрашивает он.
– Пройдет время, и о подобном ты задумываться не будешь, – подхватываю я. – А как думаешь ты. Конечно пойду!
Мы убегаем. Стремглав и взявшись за руки, удираем в конец Золотого Кольца, сворачиваем на широкий мост и прыгаем еще ниже. Под сапогами скрепит галька, букашки-машины едва различимыми пятнами проносятся у нас над головами, сотни мостов смыкаются друг над другом, а тень укутывает без заданного маршрута убегающих безумцев.
– Мы сумасшедшие! – восклицаю я – с не покидаемой лицо улыбкой – и бегло гляжу на Адама. – Да, так и есть.
Он останавливается и, схватив меня за руки, отдергивает на себя. Проваливаюсь в объятия, и впервые ощущаю тепло Нового Мира. Да, Нового Мира: город породил Адама, породил меня и породил нашу связь.
Мы стоим на узкой, старой, уже никому не нужной и не приспособленной для передвижения тропе – отрывисто дышим и бегло смотрим на город у нас над головами.
– Ты моя, Ева Ахава, – говорит Адам и прижигает щеку горячей ладонью.
– Ты мой, Адам Ланэцах, – повторяю я и впервые сама порываюсь к нему.
Он принимает поцелуй – зарываясь пальцами в кудрях и гуляя ими по шее. Новый Мир – самый горький на свете чай, но Адам – кубик сахара.
И вот мы падаем как кубики сахара. И таем, и растворяемся, и кружимся в танце. Руки приземляются над плечами, губы приземляются на грудь.
– Тебе страшно? – спрашивает он, а ладони его западают в ямки на талии.
– Нисколько, – отвечаю я.
Пальцы оставляют ожоги на теле, а ласковые дыхания находят свои отпечатки в памяти.
Яблоко надкусано, и мы у основания Нового Мира, однако Боги не карают нас. Боги не спешат обрушить на нас свою небесную кару, не желают нарушать тонущие тела в безумном симбиозе, не мешают им познавать друг друга. Каждое новое движение извергает жар и незнакомые ранее ощущения. Боги спускают обыкновенным людским рукам порок, и в нерушимость бытия я более не верю.
– Не замерзла? – спрашивает Адам, когда мы бредем плечом к плечу по верхушке Золотого Кольца.
Многочисленные отделы по обыкновению своему слепят бесконечными вывесками и рекламами.