Страница 75 из 121
Память о безвременно ушедшем Люцифере всегда оставалась со мной. Яйцо для гольфа, блестящее, в мелких ямочках, с фиолетовой цифрой «3», находилось на самом видном месте — на рабочем столе в моём офисе.
Офис был столь же скромен, как и сам бизнес. Он давно уже не был частью того огромного спрута, подконтрольного Лёшину родственнику, даже не был одним из щупалец — разве что отдельно живущей присоской. Эта присоска была алюминиевой. Мы были посредниками — всего лишь одним незаметным, хотя и незаменимым, звеном в цепочке по превращению стратегических бомбардировщиков в пустые (ещё пустые) пивные банки. Весь наш офис состоял из двух смежных комнат, которые мы снимали в здании спорной принадлежности. Время от времени нас штурмовал ОМОН, но потом отбивал ЧОП. Обе структуры словно играли в одну увлекательную игру, чтобы посадить на вахте своих представителей — сначала двух пузатых мордоворотов, тридцатилетних десантников, потом какого-нибудь старичка или тётку, но, главное, чтобы вахта была и её пропускная способность равнялась нулю.
В первой комнате офиса у нас располагалась приёмная, и здесь же поочередно сидели два бизнес-референта, которых мне убедительно посоветовали нанять и выделить им отдельную телефонную линию. Ещё в приёмной сидела моя секретарша Наташа, одна из подруг моей жены Климентины и, к слову сказать, из гнезда Годимова тоже, но когда и как она писала стихи, я не представляю. Свою секретаршу я звал не иначе, как Бешеная Коала, постоянно подозревая, что значительная часть моих коммерческих связей обрывается просто потому, что Наташа, во-первых, Бешеная, во-вторых, что Коала. Зато те клиенты, кому повезло миновать Наташу в её промежуточном состоянии (когда она уже не спала, но ещё не кусалась), всегда могли отдохнуть душой у меня в кабинете.
Люциферово яйцо стояло в фарфоровой рюмке для яйца. Подставка была украшена позолотой и на донышке имела клеймо фабрики Кузнецова. Вместе вся эта композиция была, конечно, не Фаберже, но каждый второй клиент рано или поздно интересовался яйцом. Таким заинтересовавшимся я тут же предлагал сыграть в Курочку Рябу, точнее, в мышку из сказки про Курочку Рябу. То есть клиент обнаруживал у себя в руках Г- или Т-образную клюшку для гольфа и дальше уж сам должен был догадаться, почему ковровое покрытие в кабинете так сильно напоминает газон; а когда, наконец, до него доходило, что валяющаяся посреди пола бухгалтерская книга вовсе не уронена здесь случайно, но прикрывает выдолбленную в потолочном перекрытии лунку, радости его вообще не было предела. Гоняясь с клюшкой по всему кабинету, клиент созревал прямо на глазах.
Не прошло и двух месяцев, как слух о яйце достиг нужных ушей. И этот путь оказался гораздо более коротким и быстрым, чем хождение по академиям наук, где надо мной даже не смеялись, а спрашивали: «А вечного двигателя у вас нет?». Наверное, такой тип беседы считался у них убийственно остроумными. Что я мог им ответить? Что вечного двигателя нет, но есть вечно работающий, да. Вернее, идея вечно работающего, да. Из всех академиков только одного заинтересовала идея очистных прудов Люцифера, но трудно общаться с человеком, который сразу с тобой соглашается — во всём, по любому пункту и до самого порога.
Этот клиент выглядел таким маленьким и больным, таким корейцем или японцем, что у него, казалось, даже не было сил поднять клюшку. Он сразу отказался от моего дежурного предложения забрать и разрезать на металлолом аварийный Ту-142М, лежавший где-то в Ловозёрской тундре Кольского полуострова. Устоял и против двух крепеньких Ту-95 на аэродроме под Вологдой (контракт был надёжный, пускай и додефолтовой свежести). Зато он несколько раз представился как агент инновационной компании из только что учреждённого наукограда в Сибири. И всё же после его визита я уже не оставлял яйцо на столе, а прятал его в сейф. Потом он предложил мне встретиться в ресторане, а там он уже без обиняков заявил, что в мире есть одна организация, которая не сегодня-завтра отнимет мой бизнес, но, если я буду воспринимать ситуацию как рабочую, то мы, возможно, расстанемся вполне живыми и здоровыми. То есть сначала живыми, а потом, возможно, здоровыми. Он был очень чёток в формулировках. Чёток был и я: яйцо у меня имелось, а вот формулы его даже не предвиделось (Люцифер умер, так и не подготовив обещанный конверт для нотариуса). Тем не менее, мы расстались почти друзьями.
На следующее тром, придя на работу, Бешеная Коала обнаружила, что кабинет начальника взломан, сейф нараспашку, а яйцо Люцифера пропало. Вместо него там лежала некоторая сумма в рублях, достаточная лишь для того, чтобы несколько месяцев оплачивать аренду помещения (правда, помня, что скоро нас всё же выселят, за аренду я не платил). Прошло всего несколько дней, и снова Бешеная Коала разбудила меня примерно в такой же степени возбуждения. Она едва могла связно говорить. Из трубки доносились возмущенные вскрики и в промежутках тоскливое верещание. К счастью, когда я приехал, в секретарше уже проснулась вторая её натура, Коала уснула, все её жизненные процессы привычно затормозились, а остатки энергии тратились лишь на поднимание и опускание век, когда её трясли за плечо. Понятно, почему она так устала: в кабинете за кофейно-курительным столиком в креслах сидели Анатолий-Христосик и его очередная жена.