Гуль

— Слушай, давай я пойду сейчас в супермаркет, может, и тебе реально чего пожевать серьёзного купить? Хоть такое, но всё же мясо.

— Предлагаешь есть курицу из вакумной упаковки? Я лучше по старой памяти наловлю птичек на крыше и пожру свежатинки.

— Всё равно пора идти домой, дождь начинается.

Дарина взяла его за руку и повела за собой к дому. Сидеть в четырёх стенах было плохо, нудно, противно. Влад мог часами пялиться в окно на прохожих, беззастенчиво разглядывая их. А сейчас, когда от голода уже подташнивает, видеть в каждом прохожем вкусный кусок мяса будет особенно неприятно. Можно наведаться на крышу, там всегда кучкуются голуби, при должной сноровке можно словить себе дюжину. Но куда ему дюжина?! Он и так постоянно на голодном пайке, а ещё нужно работать. Пахать грузчиком на большой фабрике — это не в офисе штаны просиживать.

— Зета всё затягивает и затягивает нам пояса. Не удивлюсь, если Пожиратели — обезумевшие с голодухи обычные гули. Я уже боюсь, как бы не свалиться завтра на работе, — Влад поравнялся с сестрой и прибавил шагу, потому что дождь начал накрапывать активнее.

— Ну потерпи, братик, я тоже уже хочу есть, да только кто мне даст. Папа сказал, что отдаст нам своего, если понадобится. Я уже почти полгода на еде из мясных отделов, надоело, но я обычный неудачник, одного за другим вешают.

— А сам он опять на этой фигне из супермаркетов будет? На нормальное мясо же нет денег…

— Если бы мне дали работать по профессии, я бы нормально могла зарабатывать. Скоты, начальство и их приказ номер пятьсот что-то там.

— Пятьсот сорок три. Три цифры подряд по убыванию, — Влад хорошо запомнил этот чёртов приказ, потому что он едва не дал даже школу окончить. Вышел как раз во второй четверти, когда он уже учился в одиннадцатом. Чудом отец смог уболтать знакомого вихта, и тот прикрыл Влада, не отмечая его до последнего, пока парень не сдал экзамены и не получил аттестат.

— Я тогда была слишком зла, чтобы запоминать такие тонкости. Я уже работала, меня взяли, ты представь! И тут бац, выходит приказ, и я исчезаю из всех бумажек, как будто меня не было на той работе! До сих пор плакать хочется, когда вспоминаю эти кошмарные полгода чисток. Сколько знакомых потеряли работу. Гули в мгновение стали способны только к обслуживанию и тяжёлой службе. Ненавижу этот бар, ненавижу стаканы и клиентов, — Дарина сморгнула слезу, и отпустила руку брата, чтобы достать платочек из кармана. — Вот и сидишь теперь, как дурак. У людей хоть есть какие-то шансы, какая-то надежда, а у нас с тобой нихерашеньки нет. Пипец, а не жизнь.

— Отыгрываются за тысячелетия страха, — Влад дождался, пока сестра высморкается и снова взял её за руку. У неё очень тёплые, приятные руки, мягкие, не то, что у него, тонкие и костлявые.

— Всё равно, что это такое, но лично я не удивлюсь, если вспыхнет бунт. Это будет единственным ответом на то, что на нас на всех надели ошейники и затянули до синевы. Никто не сможет так долго жить. Самим бы им это не понравилось.

— Ладно, чёрт с ними, у меня и так не особо радужные мысли, а тут ещё такие разговоры, — Влад чуть сдвинулся с дорожки, пропуская пожилую женщину, спешащую с работы.

Запах её духов не смог перебить для Влада запах добычи. Он тряхнул головой и зажал нос рукой, стараясь не допускать в голову даже отголосков мыслей о еде.

‍