Гуль

Он лихо перепрыгнул через двухметровый забор, поправил пальто, длинные волосы и медленно, словно никуда не торопится, пошёл к станции метро. Затеряться в толпе было легко и просто, у альгулей была удивительная черта — их не замечали. Просто не обращали внимания и всё. Люди словно их едва видели, и в людской памяти их весьма странная внешность не задерживалась. А посмотреть было бы на что. Все они высокие и худые, очень высокие. Бледная кожа, выцветшие рыжие волосы, красные глаза и такие же красные круги под ними, словно они неделю не спали. А у него ещё и волосы были длинные, почти до пояса. Но взгляд прохожих на нём не задерживался, а те, кто стоял или сидел рядом в метро, словно сквозь смотрели. Дойдя до людной станции, он купил билет и пошёл к эскалатору. Немного постояв вместе с толпой на платформе, он вошёл в вагон и, встав в самый уголок, прикрыл глаза и прислонился лбом к стеклу. Хотелось поспать, а в квартире ждёт удобный диван и махровая простынь. Он не знал, что там думают об их распорядке дня в Зете, но каждый альгуль сам для себя выбирает время суток. И он, номер 745429, привык к дневному существованию. В половину десятого в метро уже не было такого ажиотажа, как двумя часами ранее, когда только заканчивался рабочий день, он рассматривал людей, слегка прищурившись. Все эти лица проходили мимо него. Нос ужасно зачесался от чьего-то одеколона, и парень, вытащив из кармана скомканный платок, высморкался. К красным глазам добавился красный кончик носа. Если бы люди его замечали, то подумали бы, что он наркоман какой-нибудь или алкоголик. Даже вполне приличная одежда не поменяла бы их мнения о нём.

Едва доехав до своей станции, он вышел из вагона, волоча ноги. Три дня без сна — это много. Главное — тут на лавочке не заснуть. Он кинул сумку, сел рядом с ней и откинулся на спинку. Двадцать минут, чтобы людей стало поменьше, и можно идти. Он огляделся по сторонам и, заметив камеру наблюдения, отвернулся. Пока он спиной и не видно бирки, он и за человека может сойти. А в том углу, где он обычно сходит на пути, камер нет. Выждав привычное время, он двинулся к краю платформы, спрыгнул вниз на рельсы и, обернувшись на даже не посмотревших на него людей, пошёл вперёд. Нужно пройти по тоннелю всего одну станцию, по поверхности это делать опасно, в этом районе вроде как хотели устроить облаву. Этот источник никогда не брехал, поэтому сегодня гули и вихты оттуда смылись, оставляя там только Пожирателей. Он шмыгнул носом, остановился, достал платок, снова высморкался и отправился дальше. Когда лампочки стали чуть ярче, впереди показался выход из тоннеля на станцию. Её обещали открыть через два года, и можно будет ездить прямо до неё на поезде. Несколько рабочих, видимо, задержавшихся, что-то таскали с громким скрипом. А парень прыгнул на платформу и пошёл к лестнице наверх. Никто не обернулся. Выйдя из строящегося павильона, он поправил шарфик на шее и пошёл к первому попавшемуся двору. Этот маршрут он знал наизусть, проходными дворами, в обход освещённых улиц, добраться до квартиры. Всего пятнадцать минут — и вот он уже у знакомого подъезда. Приложив ключ к домофону и пропустив вперёд женщину с собачкой, парень скользнул за ней в лифт.

— Вам на какой этаж, молодой человек? — она едва взглянула на него и обернулась к кнопкам.

— На девятый.

Женщина нажала на кнопку пять и, погладив маленького лохматого пёсика, достала телефон. Успела натыкать сообщение, убрать телефон в карман куртки и вышла на своём этаже.

Он же, доехав до девятого этажа, открыл дверь и зашёл в квартиру. Пустую, даже без косметического ремонта. На полу голый бетон, стены едва ошпатлёваны, на потолке пустые патроны для лампочек. Не разуваясь, он захлопнул за собой дверь, оставив ключ в замке, и, зайдя в одну единственную комнату, плюхнулся на диван, занимающий едва ли не всю маленькую заготовку спальни. Так же, лёжа, стянув с себя обувь и пальто, он вынул из-под подушки махровый плед в цветочек и, завернувшись в него, уснул.

Влад медленно вертел в руках непонятно зачем купленную газетку. Что ему там читать, было совершенно не ясно. О всех важных новостях для себя он узнаёт от информаторов, а остальное вторично. Рядом на лавочке стояла бутылка с водой, уже початая. Вообще пить ему не хотелось, но в супермаркете он ходить просто так не решился и купил газету и воду. Не скажешь же никому, что ходил в мясной отдел понюхать свежего мяса. Откровенно хотелось жрать, желудок делал кульбит за кульбитом, и забивать его водой уже не было смысла. Но на него записали жертву Пожирателя. Всего одну, но на диету сесть придётся. Хотя худеть уже некуда, весить всего пятьдесят шесть при росте два метра с лишним — даже для гуля маловато. Ему бы хоть четыре набрать, уже нормально. От запаха, который донёс от ближайшего ларька с шаурмой ветер, желудок скрутил очередной спазм. Но Влад скривился и хлебнул из бутылки. И вот почему он не может пойти, купить себе готового мяса и нажраться всласть? Что за дурацкая природа? Почему тогда запахи она сделала такими привлекательными? Человеческая еда пахла невероятно вкусно, вызывала желание попробовать, но ею можно было и отравиться, и заработать хорошее такое несварение.

Посидев ещё немного на лавочке остановки, Влад выкинул газету в урну и, засунув бутылочку в карман кожанки, пошёл по улице вниз к набережной. Может, хоть прогуляется. От голода это не избавит, но хоть немного отвлечёт. Дойдя до шумной Фрунзенской, он опёрся о парапет и опустил голову на руки. Над городом с утра висело не небо, а очень пыльная чёрная бархатная драпировка, только к самому горизонту слегка светлевшая. Может, будет дождь, а может, снег, чёрт его знает. В такие дни даже синоптики старались не быть категоричными. За спиной он услышал смех и вздохнул. Он ещё не такой взрослый, и его ещё нет-нет, да замечают.

— Чё ты на каблуках, чучело, и в женской куртке? — несколько его одногодок, парни и девушки, стояли слегка поодаль и тыкали в него пальцами.

Влад ничего не ответил, а обернулся на них, заглянул в глаза тому, кто сказал гадость, и пошёл дальше по набережной. Они сейчас забудут, что он здесь вообще стоял, зачем тратить на них слова. Дойдя до первой попавшейся урны, он выкинул туда бутылку воды и снова подошёл к парапету. С утра пришли отвратные новости, в Зете схватили ещё одного Пожирателя. Он не за этих тварей переживал, ему на них было плевать, не радовало другое, их слишком много развелось в последнее время. Раньше было куда меньше, а сейчас словно природа взбесилась. Отец сказал, что это могут быть происки одного из высокопоставленных вихтов, но Владу почему-то так не казалось. На кой Зете такие проблемы себе лепить? Они себя любят, не обидят, так что это точно не они. Парень потянулся почесать ухо и больно задел кольцо в хрящике, бирку с номером. Зашипев, он отдёрнул руку и сунул её в карман. В Зете использовали весьма дешёвый мельхиор для бирок, и у Влада ранка отказывалась заживать нормально, постоянно приходилось прикладывать перекись.

— Эй, голоден? — Влад вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла Дарина, старшая сестра, с большой сумкой из магазина. Она всегда шла этим путём с работы, закончив свою смену. Девушка поправила лямку рюкзака, который носила вместо модной сумочки, и погладила брата по плечу. — Я знаю, что нескольких жертв схваченного вчера Пожирателя рандомно раскидали по тем, кто выпадал из надзора в последнюю неделю. Сколько?

— Одного. Уже хорошо. Но если бы я недавно поел, было бы не так обидно, а то я три месяца по-нормальному не ел… — Влад потёр и без того красные глаза и уставился на мутную серую воду, в точности отражающую небо. За шиворот, прямо между шарфом и волосами, упала холодная капля, и он вжал голову в плечи.