Страница 139 из 146
Такими они и чувствовали себя — рождённым только что, но намного лучше, сильнее, удачливее, чем прежде, когда происходящее вокруг вновь стало доступно для каждого из них. И даже понимание того, какая суматоха творится снаружи, не смогло заставить Рэймондо сразу же разжать объятия и отпустить ту, которая вернула ему безумие юности с ее упоительным восторгом и такими свежими и яркими ощущениями, что, казалось, никто и никогда в целом мире не испытывал подобного.
— Ты разрушила мой старый мир, — упираясь лбом в плечо Эллы, едва переводя дыхание, негромко произнёс он и рассмеялся, окончательно понимая, какой конфуз с караульными и паникующими аристократами ему сейчас придётся улаживать. — Разрушила так, что придётся объявить это стихийным бедствием.
Элла, закрыв лицо руками, смеялась, заливисто, от души, чувствуя, что только теперь может делать все в полную силу — смеяться, плакать, петь или кричать. Только сейчас жизнь открыла для неё во всю свою настоящую, богатую яркость, и эту ночь, плавно переходящую в свежее летнее утро, она могла по правду считать ночью своего настоящего рождения.
— Я не знаю, как так вышло, — пытаясь выровнять голос, произнесла она, только сильнее прижимаясь к нему. — Но если вся наша жизнь будет такой — сплошное безумие и разрушения... Будет слишком много пострадавших. Их и сейчас слишком много. Твои подданные — они не простят мне того, какое волнение им пришлось пережить. Все они слишком любят тебя. И, знаешь, одно это доказывает мне, что для своей земли — ты лучший правитель, что бы там у нас не болтали.
— День начинается на редкость занятно, — наконец, отпуская Эллу и перекатываясь на спину, Рэймондо едва не скрипнул зубами от боли в недавних ранах, зашитых докторами сразу же после прибытия в лагерь. — Моя непримиримая бунтарка искренне признает мои заслуги, а моё войско настигла истерия — это офицеров-то южан, способных без страха смотреть в лицо любой опасности! Что дальше, Эстрелита? — поднимаясь на ноги и протягивая руку за халатом из плотного шёлка, чтобы предстать перед своими поданными пусть не в самом парадном, но в приемлемом виде, шутливо переспорил Рэймондо. — Мои лошади залают по-собачьи, а охотничьи псы перестанут исполнять команды? Кажется, хаос вокруг меня с твоим возвращением продолжает множиться. Но мне это нравится, от чистого сердца говорю, — посмеиваясь, король оделся и снова наклонился к ней, касаясь губ легким поцелуем, после чего, словно ненадолго задумавшись, продолжил начатое, но уже с большим рвением.
— У тебя... кровь... У тебя кровь! — останавливая его, взволновано затараторила Элла. — На спине! На месте перевязки! Ты поранился? Как такое могло быть? Неужели стекло попало на постель? И это я, растяпа, все здесь разгромила, как же так?
— Эстрелита, — уверенно и спокойно прервал ее Рэймондо. — Не уподобляйся моим бравым воякам. Прекрати паниковать. Никакое это не стекло, хотя ради твоего же блага, не спускай ноги на пол, пока здесь всё не уберут. Разошлась пара-другая швов, которые мне наложили для скорейшего выздоровления. Невелика беда. Ещё раз зашьют. Это в самом деле не стоит волнений — ты же помнишь, ранения на мне зарастают неприлично быстро для высокородного.
— Свежие швы! — прикрыв рот рукой, только и могла возмутиться своей беспечности Элла. — Как я могла об этом забыть!
— А то что? — хитро прищурившись в своей обычной манере, поддел её король. — По-прежнему бы куковала у себя в дальнем крыле, пока бы я совсем не озверел и не высадил тебе двери к чертям из-за твоей глупой нерешительности? Нет уж, жена! Теперь твоё место здесь, так что ни шагу из постели!
И стремительно пересекая комнату, не медля более и секунды, Его Величество распахнул двери опочивальни, впуская внутрь весь шум, гам и волны беспокойства, ворвавшиеся в комнату подобно разбушевавшемуся морю.
— Прекратить галдёж! — вместо приветствия рявкнул он на своём родном языке и его голос, перекрывая шумиху, разлетелся по коридору гулким эхом. — По какой причине паника?
— Ваше Величество! С добрым утром, Ваше Величество! Какое счастье, что вы в целости и сохранности! Среди ночи нам отсигнализировали, что у вас тут погром и невесть что творится, а вам, возможно, нехорошо! Были спешно подняты на ноги дополнительные отряды и доктора, но беспокоить Ваше Величество без прямого на то разрешения приказа не поступало — ибо он мог поступить только от вас, а вы, прошу прощения, не отзывались на стук. Однако следы жизни в вашей опочивальне давали нам надежду на лучшее, и мы, не теряя бдительности...
Дальнейшую речь отважного гвардейца уже мало кто мог услышать, потому ее прервал громкий звук, повергший в удивление всех присутствующих из военной знати и простых служивых. Запрокинув голову, король хохотал, неудержимо, от души, оперевшись локтем о дверной косяк и ладонью этой же руки прикрыв глаза. Почтительная тишина, сопровождавшая вспышку веселья монарха, только подчеркивала всю глубину недоумения его подданных, некоторые из которых грешным делом подумали, что, возможно, у императора снова жар и сейчас он говорит с ними, не совсем осознавая реальности происходящего.
Тем временем Рэймондо продолжал веселиться.
— Следы жизни! — громко повторил он и вновь рассмеялся. — Кстати, если уж на то пошло... О следах жизни. Прикажите привести пару горничных, пусть возьмут несколько комплектов чистого белья, свежие скатерти и покрывала на пол. Вызовите уборщиков в полном снаряжении — у меня нужно прибраться, и сделать это надо основательно. Согрейте воды в большой банной комнате, а пока спальня будет пустовать, подадите на балкон завтрак на двоих, и посытнее. Что ещё? — оглядывая толпу непрошенных гостей смеющимися глазами, уточнил Рэймондо. — После завтрака позовёте доктора, кто готов будет шить — надо будет подправить пару старых швов. И прямо сейчас — кавалера Альберто ко мне, живо! Удивлен, что он до сих пор ещё не здесь, в первых рядах. Паниковать на пустом месте его излюбленное занятие, где же вы потеряли своего предводителя в этом отважном деле?