Страница 130 из 146
Это означало, что цель близко, и мысль о том, что она почти успела, что помощь здесь, рядом, и всадники за ее спиной сметают тех, кто стрелял в нее, дала Элле силы бежать дальше. Ведь несмотря на то, что ее прикрывали, в лесу по-прежнему находится ее муж, один на один с отрядом, от которого ей удалось уйти. И, подогреваемая страхом из-за того, что может случиться, если к нему не успеют, княжна принялась звать того, кого ей было сказано найти, не задумываясь, понимает ли кто ее, или нет:— Герцог Альберто! Здесь есть герцог Альерто? Найдите мне герцога! Позовите герцога кто-нибудь!Она продолжала кричать, уворачиваясь от копыт все от новых и новых лошадей, заглядывая в лица всадникам, многие из которых не слышали ее голос, тонувший в шуме выстрелов, а те, кто услышал — отвечали на чужом языке, делая непонятные знаки руками. Элла не прекратила звать герцога даже когда ногу обожгло слепящей болью, и она почувствовала, что падает на одно колено и не может встать — нога постоянно подгибалась и горела так, будто ее разрывали раскалёнными щипцами. Но и это не могло остановить ее — она попытались ползти, требуя позвать того, кто ей нужен ещё громче, произнося имя Альберто на все лады, пока, наконец, не услышала знакомый голос, отвечавший на ее языке:— Что ещё за самовольные выходки, сеньор! Кто вам позволял бросаться под копыта коннице в разгар боевой операции! — и, пронесшись мимо, герцог подхватил ее на ходу с земли, перекинул через седло и устремился в направлении охотничьего домика, подальше от места стрельбы.— Герцог! Да послушайте же меня, герцог! Остановитесь и отпустите меня, я сама дойду! Вы не туда едите! Слышите — не туда! — выходя из себя в приступе ярости Элла принялась брыкаться и пинать своего спасителя так, что кавалер Альберто, уловив в ее голосе знакомые нотки, резко затормозил лошадь.— Ваше... Ваше Высочество? — не веря своим глазам, переспросил он, вглядываясь в ее лицо и пытаясь помочь сесть в седле, но боль в раненой ноге мешала Элле быстро поменять положение и она, вцепившись Альберто в рукав, лишь продолжала его трясти.— Вы не туда едете! Бросайте меня, берите всех ваших лучших людей и езжайте прямиком на север, в лес! Там нужна ваша помощь, срочно нужна! Иначе они убьют его! Слышите — убьют!— Убьют — кого? Говорите яснее! Что случилось? И почему вы одна, в таком виде? — побледнев от самой страшной догадки, закричал герцог, испепеляя принцессу яростным взглядом. — Отвечайте немедленно! Где Его Величество? Где король Рэймондо — ведь он сопровождал вас с самого начала!— Он... он там, в лесу... Я же говорю, отпустите меня, я сама... сама дойду, — враз чувствуя, как голос становится тонким и слабым, выдохнула княжна, скорее даже не понимая, а принимая все, погружаясь во тьму потрясения, их которой на неё словно огни в ночи, одно за другим вспыхивали недавние воспоминания:«Король южан часто путешествует, поговаривают, что переплыл все моря и даже океан, а ещё — любит ходить в народ под видом моряка или цыгана, экий дикарь!»«Я вырос в море, Эстрелита, оно обточило меня, выучило терпению и выдержке. Ты спрашивала о том, откуда у меня мозоли — знай, это руки моряка, которым для меня честь зваться»«Будет время — ещё как-нибудь свидимся, ребята. И, если признаете меня, чем бы ни бы занят — обещаю, все исполню и помогу, чем смогу. Только помните, вы должны меня признать!»«Ступай домой, жена! На сегодня все — хватит, наговорились. Меньше знаешь — крепче спишь!»«Так кто сказал, что цыган не может быть королем, а, принцесса?»И Элла, до конца ещё не понимая, что говорит, снова услышала свой голос словно со стороны — по-прежнему, полный напряжения, едва не срывающийся на крик от волнения и беспокойства:— Он там, за холмом, посреди леса, совсем один! Один против целого войска! Куда же вы меня опять везёте, кавалер Альберто, чёрт бы вас побрал, дурень вы эдакий! Я дойду сама, я могу идти! Оставьте меня, наконец, езжайте к ему и спасите его, слышите! Спасите короля!Она все повторяла и повторяла эту фразу, всю дорогу до охотничьей усадьбы, не в силах сдержать слез потрясения от той простой правды, которую уже давно знала, и которой ей только предстояло привыкнуть. Элла продолжала рыдать и бормотать сквозь слезы «Спасите!», когда они на полном ходу влетели в раскрывшиеся для них ворота, когда за ними звонко защёлкнулись замки и засовы, и снова громко зазвучала южная речь. Когда стражники помогли ей спешиться и передали на руки лекарю, которого в наступившем переполохе спешно позвали помощницы, высочившие на шум из подсобных помещений. Когда кавалер Альберто, отдававший громкие и резкие указания, немедленно вызвал к себе ещё десяток людей и, оседлав лошадей, они покинули поместье, словно вихрь, трубя на ходу знак тревоги эскадронам и уводя все войска в лес, на поиски. Все чувства, которые до этого были приглушены одним желанием — дойти и привести подмогу, обрушились на Эллу ослепляя и оглушая, выворачивая сердце изнутри невероятной болью — и сквозная рана в ноге здесь была ни при чём.Продолжая дрожать мелкой дрожью, глядя вокруг себя лихорадочно блестящими глазами, княжна повторяла только одну фразу, которую никто из оставшихся с ней не мог понять, но от которой зависела вся ее дальнейшая жизнь:— Только спасите его. Спасите короля. Спасите моего мужа.