Наказание для дракона

Мысли Ираиль почему-то переключились на родителей, на любимого пса, которого она уже не надеялась увидеть живым. Она не помогла никому. Ни родным, ни знакомым, ни этим добрым и смелым людям, что пришли к ее порогу за помощью. Она не смогла ничего сделать и для одного дракона, от взгляда которого трепетало ее неопытное сердечко. И даже, когда она узнала причину всего, что произошло и механизм патологии, она не поняла, как это лечить.

Раздосадованная сама на себя, она сдерживалась, чтобы не заплакать. Но слезы душили ее. Обида и горечь сдавили сердце. Ираиль вдохнула, сглотнула терпкий комок и еще раз посмотрела на Дэю. Никаких изменений.

Надо было что-то предпринять и как можно скорее. Но что она могла? Даже нос почесать не в состоянии! Какая уж тут помощь. Вот если бы связывали не "свои", она наверняка смогла бы выкрутиться из веревок благодаря своей гибкости и растяжке мышц. Но Мастера, пусть и бывшие, были столь же посвящены в премудрости яги, как и она и, конечно же, имели представление о ее возможностях. Соответственно и связана она была с учетом своих способностей - этот фокус здесь не пройдет. Не помогут и все ее знания в области лекарского искусства. Попытаться воззвать к падшим учителям? Тоже вряд ли подействует.

Ее мысли печально рассеивались, обнажая безвыходность и пустоту в голове. Сейчас ей оставалось заниматься самым нелюбимым занятием - ей надо было ждать. Картина ухудшалась еще и тем, что ее мочевой пузырь уже начинало ломить, ведь терпела она уже очень давно. Лекарша уже думала не попроситься ли "в кустики", когда где-то за спиной раздалось сиплое: "Тащите дракона в центр, пора начинать".

Ираиль прошиб холодный пот, она в очередной раз неуклюже заерзала, пытаясь перевернуться. Но все что ей оставалось - наблюдать за неровной пляской теней, искаженно повторяющих движения убийц и клятвопреступников. Ну и еще слушать.

Звук шагов,

шорох перетаскиваемого тела,

тихие, немного, нервные смешки,

распев начального заклинания активации магического круга,

шелест приближающихся призванных духов,

стон подчиняющейся материи,

гулкие удары своего сердца,

отголоски далекого взрыва…

Взрыва?

По тому, как напряженно задрожала тишина после этого, Ираиль поняла, что взрыв был для присутствующих таким же неожиданным. Она даже успела порадоваться в надежде, что у них что-то пойдет не так и ритуал сойдет на нет. Однако эти Темные дело свое знали. Они справились со своим замешательством в считанные секунды и лишь ускорили темп произносимых речитативом заклятий.

Воздух в помещении ощутимо сгущался: Ираиль стало тяжело дышать. Она чувствовала себя, как рыба, выброшенная на берег: так же лежала с открытым ртом и бессильно билась о каменный пол. Грудь сдавило, в поле зрения набежали темные точки, голова кружилась. Глаза закрывались сами собой, но отключиться не давал какой-то навязчивый шум. Он был повсюду и заползал под черепную коробку. Он ужасно раздражал и впивался в перепонки, как зверь в добычу. Шум нарастал, заполняя все существо Ираиль, ее начало трясти.

За этим шумом уже нельзя было различить, что говорили или творили Темные, девушка потерялась в пространстве и времени: эти понятия перестали существовать. Был только этот шум, пронзительный, плотный, неумолимый. Тело уже не просто сотрясалось, оно вибрировало под действием этой волны, жило и умирало в одном звучании...

И внезапно все кончилось. Когда до Ираиль дошла суть произошедших изменений в окружающем ее пространстве, ее охватил ужас. Она замерла, широко раскрыв глаза и пытаясь всмотреться в тени, чтобы понять, что происходит у нее за спиной.

Гулкое эхо истошного предсмертного крика, разорвавшего сети сплетенных убийственных заклятий и тем самым прервавшего жуткий шум, мучавший Ираиль, все еще металось в стенах земляного тайного хода, опадая к ногам опоздавших Мастеров.

Нити судьбы всегда плелись возмутительно непредсказуемо для Тота. Когда он только был зачат, отец отказался от него и выгнал его мать из дома. Может быть, из-за глубоких переживаний матери он и родился столь болезненным малышом: в первые месяцы ему было тяжело даже открывать глазки. В долгих скитаниях, посвященных поискам исцеления для собственного чада, его родительница пришла к порогу Храма Богини. Ему здесь сумели помочь, а вот ей нет. Раненное сердце не излечить никакими лекарствами...

В детстве Тот всегда спорил с Учителями о судьбе, пути и предначертанном. Ему не хотелось верить в то, что его болезни, несчастья и одиночество написаны ему на роду. Он подкладывал Мастерам тухлые яйца в обувь во время медитаций, которые проводились босиком, а потом оправдывался тем, что их судьба терпеть этот ужасный запах, а его - умудряться повторять трюк снова и снова. Он подпаивал любимого кота Архимастера настоем валерианового корня вечерами, убеждая седовласого, посеревшего от бессонных ночей, старца, что это испытание было ему предначертано свыше.

Для многих Мастеров Тот стал настоящим роком за время своего обучения. Он был упрям, смышлен и очень любил петь. Последнее досаждало служителям, пожалуй, даже больше всех остальных его проделок, потому как любить не значит уметь. Осложняло дело то, что в Храме не было традиции держать обет молчания, как во многих других орденах, а это бы помогло.

Несмотря на все это, Тот вырос и выросли его способности. Организаторский талант обнаружился в нем довольно рано, уже в пять лет он создал целую подпольную сеть, которая снабжала его яйцами, слизняками, мертвыми крысами и другой гадостью для досаждания старшим. В восемь у него был свой хор из учеников и пары послушников. А в пятнадцать благотворительная организация, привлекавшая горожан помогать Храму и неимущим пациентам.

Каким-то шестым чувством он видел людей насквозь и то, что он высматривал в них, ему почти всегда не нравилось. Но Богиня велела "любить всякого, ибо и ты не без греха", и Тот любил. Всякого по-своему, но любил. Хоть чаще эта любовь приносила больше страданий и боли, как и сейчас. Архимастеру никогда не нравился Ло, но он был одним из претендентов на его место, после ухода Тота на покой, не за красивые глаза. Именно Ло было доверено управление той самой благотворительной организацией, которую в свое время создал Тот. И не было ни одного нарекания, ни одной ошибки, только Мастер Отто - но за слабости других никого винить нельзя. Отчего же сейчас Архимастер обзывал себя последними словами, спускаясь в подземный тоннель за тайной дверью в кладовке Мастера Ло? Разве была его вина в низости другого человека?

Да, он должен был понять! Как же он не досмотрел?! Как допустил?

Гулкие шаги его отряда из нескольких Мастеров и подмастерьев эхом отдавались в земляных стенах. Может быть, им следовало вести себя тише, но после взрыва, который они устроили, было уже поздно думать о скрытности. Снова Гон перестарался, открывая дверь - здесь явно прослеживалась некая странная кармическая связь подмастерья и этого предмета интерьера, но об этом Тот поразмыслит позже. Сейчас все его думы были направлены на тех, кто нуждался в их помощи.

Дракона Тот распознал сразу, это разве что слепой не заметил бы. Диковинное для их местности существо удивило бы его, если бы не девушка, зараженная древним гномьим проклятием. Дэя поразила его тогда гораздо больше дракона. Да и сейчас ее бесплотное тонкое тело, осажденное собственными демонами, сбило Тота с толку окончательно. Он был потрясен. Наверное больше, чем предательством хитроумного Ло. Наверное. Или нет.

От быстрого шага дыхание Архимастера начинало сбиваться, он выровнял его несколькими глубокими спокойными вдохами и продолжил размышлять.