Похищенная

Это было воистину жуткое и неприятное место, жуткое не потому, что здесь, вполне возможно, собирались одни отморозки, компанию которых мы дополнили, а скорее потому, что здесь было действительно грязно, поэтому первым делом я по-хорошему рассмотрела постельное белье, на удивление чистое и ещё сохранившее аромат кондиционера. Это успокаивало, скопившаяся на тумбочке пыль — нет, местами прожженный ковролин тоже. Свисающие с карнизов занавески, больше похожие на застиранные тряпки; тусклые светильники; не совсем молодой шкаф, по-видимому купленный на барахолке, либо испытавший на своем веку столько, что его в пору пожалеть. Я правда пожалела его — после того, как едва успела подхватить сорванную с петель дверцу, чуть не прихлопнувшую меня своей тушей. Благо хотя бы в весовой категории я ей не уступила, поэтому все её коварные планы были пресечены выставленными вперед руками — вселенная не собиралась сдаваться в желании укокохать меня, я же не собиралась так просто мириться с этим. Также как не собиралась больше ничего трогать, впереди меня ждал горячий душ, сухое полотенце и еда, обещанная мистером сама привлекательность, свалившим отсюда в неизвестном направлении.

Ванная встретила меня ржавой раковиной, убогим душем, облезлым зеркалом, в отражении которого я с трудом себя узнала. Тут даже можно было поспорить: кто из нас с зеркалом выглядел более облезло, по крайней мере у него не было спутанных волос, растерянного взгляда и затравленного вида. Мне вновь становилось за себя стыдно, поэтому я расправила плечи и одним движением сняла футболку Николаса, безжалостно закидывая ее в угол.

За стеной раздался гул толпы и жаркие рыки рестлеров, мочкующих себя на ринге.

Мне показалось, что стены нет совсем, так отчетливо слышались голоса.

Я даже потрогала её пальцем, подойдя к ней на цыпочках и для пущей уверенности ударив ладонью. Стена выстояла, постоялец за ней бросился в меня смачным ругательством, а я показала ему средний палец и продолжила раздеваться, уже с трудом стягивая с себя джинсы, которые ни в какую не хотели расставаться с моими бедрами. Кажется, в тот момент я пообещала себе исключить их из гардероба совсем.

А мистер мудак до сих пор не возвращался, и я напрасно прислушивалась к шагам за дверью. Он не вернулся даже после того, как я приняла душ, совсем не торопясь, по полной наслаждаясь успокаивающими струями и намыливая себя так отчаянно, что кожа безбожно покраснела, и в это время я думала, что для того, чтобы чувствовать себя человеком, на самом деле нужно совсем немного. Оказывается, раньше я не понимала многих вещей, сейчас же моя философия постепенно менялась. Я даже была благодарна судьбе за то, что она показала другие стороны жизни, помогшие мне расставить приоритеты — дорогой клуб не значит счастье, фирменный шмотки не значит комфорт, лощеный денди не значит настоящий мужчина. В данную минуту меня искренне радовало чистое сухое полотенце, вполне удобная кровать и Николас, рискующий ради меня, ну и пары сотен тысяч, конечно, жизнью.

За окном темнело. Волосы высохли в творческом беспорядке, и я до сих пор была в полотенце, как преданный щенок ожидая мистера сама привлекательность, который не то что не торопился, он вообще забыл про меня совершенно.

Становилось холодно и неуютно, и каждый шорох за дверью воспринимался мной как маленькая надежда увидеть этого засранца, по-видимому, решившего меня здесь оставить. Наверное, это было бы его лучшее решение, потому что в таком случае шанс выжить самому превращался из призрачного в реальный, а вот мое положение можно бы было назвать безвыходным.

Нижняя губа предательски задрожала, и я обняла подушку, свернувшись в калачик на кровати и уставившись на дверь. Я молила её наконец открыться и пропустить в комнату мистера мудака.

Она услышала мои молитвы, потому что внезапный стук, пусть и тихий, заставил вскочить с кровати. Я мигом подлетела к двери и, не задумываясь о том, кто там может быть, открыла её нараспашку, с улыбкой облегчения натыкаясь на Николаса, держащего в руках бумажные пакеты.

— Считай, ты уже мертва, Лалит.

Его наша встреча не обрадовала точно.

И лицо у него было, мягко говоря, перекошенным от гнева.

Я недоумевающе смотрела в его спину, пока он проходил мимо меня и кидал пакеты на пол рядом с кроватью.

В комнате запахло чем-то съедобно вкусным, отчего я повела носом и скинула с себя оцепенение.

— Почему?

— Потому что перед тем как открыть дверь, нужно узнать, кто за ней стоит, — Николас повернулся ко мне, довольно резко, смерив меня злым, о святые угодники, по-настоящему злым взглядом. Я опасливо сделала шаг назад, для чего-то прижав руки к груди и вцепившись в беззащитное полотенце. Уголок рта мистера мудака как-то судорожно дергался, выдавая рокочущий в нем гнев.

Съедобно вкусный запах меня больше не интересовал, только причина беспричинной ярости Николаса, прожигающего меня тяжелым нахмуренным взглядом, который вмиг лишил его титула мистера спокойствие. Я даже боялась вытянуть язык.

— Еда и одежда в пакете, — бросил он, наконец перестав сверлить во мне дырку и, взяв свою сумку, скрылся в ванной, при этом так громко хлопнув дверью, что я неосознанно подскочила на месте, вместе с пустившимся в испуганный галоп сердцем, трепещущем в моей груди.

Упоминание о еде возымело эффект, и спустя минуту я вышла из оцепенения, крадучись подобравшись к пакетам.

Мистер мудак был само очарование.

Он позаботился о моем гардеробе, купив целомудренное платье чуть выше колена, тёмно-бардового оттенка, напомнившее мне форму наших горничных. Проклятые джинсы, как назло оказавшиеся на два размера больше и сползающие с моих бедер. О Боги! Он даже купил мне ботинки, обычные черные, с металлическими заклепками по верхнему краю. Кто же знал, что они тоже окажутся велики, всего лишь на размер, ладно, но это заставило меня задуматься над тем, как я выгляжу со стороны. Особенно меня беспокоили джинсы...

Я задумчиво посмотрела на них, разложенных на кровати, и задрала полотенце, чтобы ощупать свои бедра и ягодицы. Мои бедра были моими бедрами, ягодицы — ягодицами, а значит, глазомер Николаса был сбит. Интересно, как с таким глазомером он справляется с заказами.

— Не помешал?

Мои руки резко соскользнули с задницы, полотенце вернулось на место, и я тупо улыбнулась, чувствуя, как щеки заливает румянец.

Блядь, ты как всегда во время.

— Нет, нисколько, — я обернулась к нему с все той же тупой улыбкой и развела руки в стороны. Он вернул былое спокойствие, былую серьёзность и былой сарказм. Отлично, эту ночь я могла ночевать на кровати, а не под ней, дрожа от страха. Мы смотрели друг на друга несколько миллисекунд, если таковые вообще имеются, а потом я вернулась к содержимому пакета, удивившего меня ещё больше.

Потому что там лежал комплект нижнего белья.

Красивый такой комплект красного оттенка.

Кружевной и, судя по лейблу, не дешевый.

Вот только... на два размера больше.

Я приняла это за издевательство и, развернув трусы, показала их мистеру сама привлекательность.

— Это шутка?

— Это трусы, свои ты оставила в моей квартире, — Николас невозмутимо прошел к окну и слегка отогнул занавеску, словно шпион просматривая улицу.

— Я вижу, мистер душка, а теперь ответь мне на вопрос: у меня действительно такая задница? А это? — я бросила на кровать верхнюю часть комплекта и прищурила глаза, глядя в затылок мудака, на что он лишь слегка повернул голову и вновь вернулся к своему занятию. — У меня в жизни не было таких сисек. Ни-ко-гда. Ни до знакомства с тобой, ни тем более после. Они не растут за сутки.

— Значит, тебе есть к чему стремиться, — он лишь пожал плечами, а я совершенно не знала, что ответить, опустив взгляд на свою грудь, прикрытую полотенцем.

Мой второй размер смотрел на меня едва заметными полукружиями.

Я приложила к нему ладони и сжала его, добавляя объема. Так он выглядел куда более аппетитней.

И все же он мне нравился, а ты, мистер любитель больших размеров, можешь засунуть свои вкусы в задницу.

Я победно улыбнулась и подняла голову.

Взгляд Николаса вновь завис на мне, его пальцы отпустили занавеску, и я отчетливо почувствовала напряжение, стеревшее с моих губ улыбку. Это было чертово сексуальное напряжение, причем именно с моей стороны, потому что мудак был совершенно хладнокровен и, на удивление, добр — он не плюнул в меня сарказмом.

Оказалось, я рано радовалась.

— Если тебе так нравится ласкать себя, я могу выйти.

Я чуть ли не задохнулась от подступившей внезапно злости. Сжала челюсти, чтобы не выронить грязное ругательство в его сторону и, схватив платье и ботинки, отправилась в ванную, где могла взять себя в руки. Он был убийцей, он был мудаком, а теперь приобрел еще и статус грубияна. Мое желание наброситься на него с кулаками стало настолько острым, что я не смогла сдержаться и пару раз ударила ладонью о стену.

Рестлеры за ней молчали, постоялец же загнул такой мат, что я испуганно отошла от неё и перестала дышать. Идея спустить пар на стену была до ужаса плохой идеей, зато на фоне неё появилась другая, совершенно безумная, а именно раздобыть где-нибудь алкоголь, не раз выручавший меня в таких ситуациях. Втиснуть себя в платье и надеть ботинки было делом парочки секунд. Пропустить волосы сквозь растопыренные пальцы ещё меньше. В зеркале на меня смотрел подросток-неформал, плюющий на все законы макияжа, моды и стиля и выбравший пугающую естественность.

Мне было совершенно похер, тем более, что я не была подростком. Я представляла, как забеспокоится мистер мудак, когда я скажу ему, что решила спуститься в бар.

Сумасшедшая мысль о том, что он может пойти за мной, приятно грела моё эго. В конце концов, он обещал доставить меня до Детройта, и я это помнила, он это помнил, сделка была заключена. А если честно, мне просто хотелось внимания, особенно после того, что я почувствовала, когда осталась с ним в одной комнате в одном полотенце.

Наверное, именно поэтому его спокойствие и равнодушие, плюс неуместный сарказм, внезапно начали раздражать.

Мне просто нужно было расслабиться, и я не задумываясь вышла из ванной, сразу выловив лежащую на кровати фигуру мистера мудака. Его глаза были закрыты, ноги вытянуты и закинуты одна на другую, руки же покоились под затылком, поддерживая голову скрещенной под ней конструкцией. Черная в белую крапинку футболка отлично сидела на накаченном торсе и выпирала в том месте, где проходила повязка. Черные джинсы, босые ноги.

Я рефлекторно облизнулась, рассматривая всё это великолепие.

— Мне нужны деньги.

— Зачем?

— Я хочу спуститься в бар и что-нибудь выпить.

На его лице не дернулся ни один мускул.

— Запиши на мой счет. И да, Лалит... — невозмутимо произнес он, когда я в полном разочаровании от рухнувших надежд двинулась к двери. — ...Не говори никому сколько стоит твоя жизнь...

— Спасибо за совет, Николас.