Страница 4 из 50
Осознав бессмысленность своих метаний, тан Кериан вжался телом в полупрозрачную границу купола, упёрся в него руками и уставился на Анлетти немигающим взглядом.
— Ты отпустишь мальчишку. Я сам займу его место, — произнёс он чётко, чтобы можно было прочесть по губам.
У Анлетти словно вырвали из-под ног землю. Он ошарашенно моргнул, пытаясь сложить вместе две несовместимые вещи: приказной, не терпящий возражения тон и отчаянную мольбу, — и пока он соображал, магический купол исчез.
По простой, можно даже сказать, обыденной причине.
Анлетти потерял концентрацию.
— Пошёл вон! — приказал тан Кериан, устремив на слугу тяжёлый взгляд.
Эмн… стоп.
Исчезновение купола было воспринято как согласие?
— Иди, — выдохнул Анлетти и отодвинулся.
Пока слуга ошалело вертел головой, пока искал свой дурацкий поднос и на подгибающихся ногах тащился к двери, у Анлетти было время, чтобы собраться и принять изменившиеся правила игры.
Признавать, что «ужасная магия ужасного тёмного мага» проиграла битву обычному удивлению, он не собирался.
— Продолжим? — хрипло произнёс Анлетти и провёл по смятой простыне рукой.
Тан Кериан стоял, не двигаясь и даже не дыша, словно примёрз ногами к полу. Взгляд серых глаз был обращён в себя, тёмные брови сдвинуты, у переносицы залегла пара морщинок.
Его напряжённая поза — вздувшиеся мышцы на руках и груди, стиснутые кулаки — скорее говорила о желании драться, чем стать постельной игрушкой.
Ни капли покорности. Ни грамма смирения с судьбой.
Шумно выдохнув, тан Кериан выпрямился и презрительно бросил:
— Не на грязных простынях!
После чего, развернувшись на пятках, выскочил из спальни и так хлопнул напоследок дверью, что та отлетела обратно и врезалась в стену. Звон удара ещё несколько минут стоял у Анлетти в ушах, пока он пытался вспомнить: было ли в его жизни такое? Хоть раз?
И враги, и союзники одинаково его боялись.
И совершенно никто в здравом уме не стал бы злить.
Но видимо, для альсальдского выскочки нарушать правила и законы являлось делом принципа. Выскочка, он выскочка и есть.
Анлетти растянулся на кровати и широко зевнул. Гадать о чужих мотивах можно было бесконечно, но в любом случае этот раунд остался за ним. А значит, самое время насладиться наградой.
Спихнув на пол мокрый ком, в который превратилась простыня, Анлетти укрылся халатом и уснул.
И никто больше не стоял у него над душой.
Никто за ним не следил.