Страница 92 из 103
– Да уж… Нет, ты не прав. Я походу в натуре чокнулся.
– А-ха-ха, Игнат, не гони, родной, прорвемся! Вставай, потусуемся, кровь разгоним.
Мы встали и пошли гулять вдоль барака. Я шел, опираясь на трость, и сбивался с ритма, но Рубль не спешил и шел со мной рядом.
– Что с тобой произошло-то? Как угораздило так заболеть?
– Не знаю. Жизнь сыграла со мной злую шутку.
– В каждой доле есть шутка правды.
– Ты хотел сказать…
– Именно это.
Я задумался. Наверное, уже в сотый раз за сегодня.
– Я, конечно, все понимаю, жить по совести – это верно, но вот послушай. В прошлый раз, когда я был здесь, я очень сильно болел. Наверное, даже умирал. Никакие лекарства, препараты, ничего не помогало, и когда я уже почти отчаялся, решил, что буду творить добро. Да, поскольку все доступные средства были исчерпаны, я решил зайти с другого бока. Я верил, что за мои благие дела мне воздастся, и я исцелюсь, но… В результате меня вообще увезли отсюда недолеченным. И как понять эту жизнь?
– А ты бери в более глобальных масштабах.
– Как это?
– Где ты сейчас? Разве ты умер?
– Нет.
– Значит, тебе надо было отсюда уехать, здесь бы ты вряд ли вылечился. А кто помог тебе там?
– Мне…
– Нет, не говори. Ищи эту причинно-следственную связь сам. Это твоя жизнь. Только не забывай об исходном.
Мы остановились.
– Я помню. Но почему тогда меня не освободили? Я пересмотрел свою жизнь и никому не делал зла, но мне отказали, списав все на какую-то несуществующую причину.
– Значит причина в том, что ты еще нужен здесь. Для чего-то или для кого-то.
– Что я могу? Посмотри на меня. Ну какой с меня толк? Лежу, никого не трогаю, книжки читаю…
– А ты напиши.
– Что? Написать книгу? Скажешь тоже.
Мы гуляли до самой темноты, а когда прощались, я спросил:
– Слушай, а ты не знаешь такого Силуана? Столько лагерей проехал, может встречались где.
– В том то и дело, что я столько лагерей и тюрем проехал, что от лиц уже в глазах рябит. От имен и подавно. Как говоришь?
– Силуан.
– Что-то знакомое.
######
Через несколько дней я уехал. Я был рад, что, наконец, покидаю это мертвое место, но в то же время чувствовал, что это все не зря. И дело, конечно, не в этой пресловутой инвалидности.
Я тепло прощался со всеми и, можно сказать, был уже одной ногой в автозэке, как меня догнал один паренек. Это был трассовик, местный шевеляга, он передал мне маляву. Сказал, что она шла этапами из рук в руки и еле догнала меня. Я развернул аккуратно сложенную и замотанную в целлофан бумажку. Номер телефона. Без имени и подписи. Кто бы это мог быть? Ума не приложу. Есть только один способ это проверить.
А пока этап… Трясущаяся машина, неудобный поезд… Сколько километров уже пройдено? Итак, расстояние от города до… Так я и ехал, складывая этап за этапом, как будто считал свою жизнь. Ведь она тоже поделена на определенные этапы. И этот когда-нибудь кончится.
Так в размышлениях я и добрался до дому. Ну, в смысле, до лагеря. Просто ощущение было такое, что еду домой, а ведь и правда, за столько лет я привык к этому месту, обжился настолько, насколько позволяли возможности и фантазия. Короче, чувствовал себя как дома.
И даже менты встречали меня как родного. В хорошем смысле. Фразы типа: «О, Игнат, вернулся!», «С возвращением!», «Вот тот, о ком писали все газеты!» начали раздаваться, как только я спрыгнул с воронка. Судя по глазам, они действительно были рады. Шмонали посредственно, как говорится «для галочки», ничего не забрали. Хотя и забирать-то особо было нечего, но при желании они нашли бы.
Как любого приехавшего, пусть и возвратом, меня поместили в карантинный адаптационный барак на десять дней. Не знаю, к чему еще меня можно было адаптировать, но порядок был порядком. Проснулись – пообщались – поели – поспали. Лагерная жизнь мало в чем изменилась. В этом состоянии размеренного покоя я, наконец, смог получше рассмотреть этапников – людей, приехавших со мной и первый раз оказавшихся на зоне. Они ходили по бараку, с интересом разглядывая новое место, и знакомились друг с другом. Со всех сторон доносились громкие голоса:
– …и вот я говорю ему: «Есть позвонить?»…
– Ха-ха-ха! Прикинь! Эта толстуха хотела мне…
– Я был лучшим! Никто никогда не смел меня…
– Чем на свободе жил?…
– …адвокату столько денег отвалил, а он козел…
– За что сидишь? С братвой общался?…
– Шкаблили?… понятно все с тобой.
– Определяться надо сейчас…
Новые лица. Интересно наблюдать. Люди разные, каждый со своим характером и причудами, но одно у них было общее. То, что сразу бросалось в глаза старому зэку, а именно к таким я уже себя причислял. Они были другие. На их лицах читалась воля. Но это ненадолго, уже скоро они вольются в коллектив.
– Тебе сколько лет?
– Девятнадцать. А че?
– Ничего. Я с тобой знакомлюсь.
– А тебе сколько?
– Почти столько же.
Я смотрел на этого молодого, в меру дерзкого парня и, казалось, видел его насквозь – что он думает, хочет, чего боится и о чем мечтает.
– Как зовут?
– Ванька Рыжий.
– Давно сидишь, Вань?
– Да нет. Полгода всего.