*цена прошлого#

Я отмерз и улыбнулся. Он совсем не изменился, тот же открытый и по-доброму хитрый взгляд, разве что волосы поседели.

– А я сюда уже приезжал. Только в тот раз мы разминулись, ты уехал как раз передо мной.

– Когда?… А! Ну. Так это еще тем сроком.

– В смысле тем сроком?!

– Предыдущим. Я освободился, проведал волю и назад. А ты что, все сидишь?

– Как видишь.

– Так это сколько же… бля, Игнат… Прости, слов других нет. Сколько тебе еще?

– Ну это смотря в каком смысле, – усмехнулся я.

– Ха-ха-ха! Красавчик! Пойдем, присядем, в ногах правды нет. Нам есть, о чем поговорить.

Приятно припекало солнце. Люблю весну. Она напоминает мне, что я еще живой. Иногда забываю. Дул легкий ветерок, и мы сидели на резной деревянной скамейке, одной из тех, что делают местные умельцы. Я, конечно, не профессионал, но она мало чем уступала произведениям искусств восемнадцатого века. Ну или семнадцатого, когда там была эпоха Возрождения.

Мы обсуждали все. Мы обсуждали жизнь. Рубль хотел закурить, но, когда я отказался от предложенной сигареты, недолго думая, спрятал их назад в пачку. Я рассказал ему о Руслане, о его проблемах, и как я не отвернулся от него. Рубль, поругав Русика, поддержал меня и сказал, что я поступил правильно. По-человечески. Мы помянули Домика. Рубль был в курсе. Я рассказал ему о последних минутах его жизни.

– Я понимаю, почему он не стал вором.

– Неужели? – улыбнулся Рубль, – долго же до тебя доходило. Голова у тебя умная, большая, думал, на нее не налезут эти розовые очки.

– Но воровское…

– Воровское? Где оно? Ты хоть раз его видел?

– Когда я понял, мне стало страшно. Ведь там… Там все так продумано, каждая мелочь, каждая деталь. Все, чтобы только ты поверил. Манипуляция сознанием. Это как в любой религии. А когда ты поверишь, им уже не надо ничего делать – ты все сделаешь сам. Ты расходный материал на пути к их цели.

– Цель-то самая банальная.

– Да! Деньги. Деньги, деньги, деньги! – я перевел дух. – Что самое интересное, все это понимают, но никто ничего не делает, не борется с этим.

– О чем ты? – Рубль ухмыльнулся. – В работе этой идеи, этой системы, задействованы такие люди, что страшно даже подумать. Об этом вслух не говорят, какая может быть борьба.

Если бы я не бросил курить, я бы сейчас закурил. По крайне мере, мне этого очень хотелось.

– И что же теперь делать? Как жить здесь, зная все это?

– Живи по совести.

– Как… Хм. Ну да, по совести. Все просто.

– Все на поверхности, – Рубль снова достал сигарету из пачки и начал крутить ее между пальцев. – А ты и в катран залез.

– Залез.

– Для чего? Что тебе не хватало? Хотел денег выиграть?

– Не знаю. Отчасти, наверное, для того, чтобы убить время.

– Подумай над тем, что ты сказал и не говори так больше. Убить время. Во-первых, у тебя не получится. В лучшем случае ты будешь убивать себя, а в худшем кого-то другого. Со временем надо дружить и проводить его с пользой.

– Время… Странная штука. Когда я смотрю назад, понимаю, что провел здесь много лет, но мне кажется, что меня посадили вчера. Я его не чувствую, я такой же девятнадцатилетний пацан! И воспринимаю этот мир еще в том времени. Как будто оно остановилось. Звучит бредово, да? Но это так! Я даже выгляжу так же. Сколько лет на вид ты мне дашь? Двадцать максимум! Я как на консервации. У меня волосы дыбом встают, когда слышу, что мои знакомые поженились, развелись, нарожали детей, купили квартиры, машины, уехали за границу или занимают какие-то ответственные посты. Ведь я воспринимаю их в том возрасте, когда меня закрыли, они для меня все те же… Нестыковка. А потом понимаю, сколько я упустил. Сколько лет прожито зря. Страшно.

– Все так.

Сигарета в его руках сломалась, табак сыпался, но он продолжал крутить две смятые половинки, а когда заметил, бросил их в урну и сказал:

– Знаешь, почему тебе кажется, что время летит так быстро, что ты за ним не успеваешь?

– Я чокнулся?

– Ха! Нет, ты не сумасшедший, это нормальное явление. Просто, когда ты жил на свободе, каждый день у тебя происходили какие-то события, яркие и не очень, но тем не менее события. Что-то, конечно, и повторялось, но это мелочи, и они теряются на общем фоне. Каждый день был уникален и соответственно откладывался в твоей памяти. Поэтому десять лет на свободе – это целая жизнь. Как по сути, так и по восприятию. Тебе есть что вспомнить, чему порадоваться, о чем погрустить. А теперь представь десять лет в тюрьме… Дни летят как под копирку: ты встаешь с одной и той же ноги, пьешь один и тот же чай, видишь одни и те же лица, проверка, баланда, отбой, все! Событий нет!

– Типа как день сурка?

– Да называй как хочешь, все одинаково настолько, что раздражение может вызвать даже неправильно положенная ручка. Врубаешься?

– Еще как.

– Все сливается в один день. Неделя? Месяц? Год? День как день. Для нас и десять лет покажутся одним днем. Такое у нас восприятие, поэтому, оглядываясь назад, мы не можем понять, куда делось время. Молодые старики или старые дети. Вот кто мы.

– Подожди, подожди, – попытался я собраться с мыслями, – тогда, по твоим словам, выходит, что срок должен пролететь незаметно, но он тянется.

– Это отдельно взятый день. С ним в точности да наоборот – на свободе день, наполненный событиями, проходит быстро. Ты даже не успеваешь заметить, и тебе постоянно не хватает времени, одно, другое… А здесь не происходит ничего! И день превращается в вечность.