Страница 90 из 103
И только тогда я понял, всю цену этого подарка. Каким бы слабым не был режим, ты все равно находишься в напряжении. Постоянно. Ты знаешь, что менты могут появиться в любой момент и, что бы ни делал, одним глазом смотришь за обстановкой и всегда готов к любому повороту событий.
А сейчас, идя по улице, я знал, что их нет. Я мог расслабиться. Пусть в пределах зоны, но я мог идти, куда захочу. Пусть на пару часов, но я почувствовал себя свободным.
######
Раньше по УДО уходили только суки. Система умело пользовалась желанием людей быстрее оказаться на воле. Многие ломались. Ради нескольких месяцев свободы они вступали в тесное сотрудничество с администрацией, а также выполняли их работу – стучали, наперегонки докладывали обо всем, что происходит в зоне, варили железные локалки и заборы, обматывали колючей проволокой свои же бараки, шмонали вместе с легавыми, а иногда даже и били. Суки. Таких же, как они, зэков – людей, находящихся с ними под одной крышей и повязанных одним горем.
Времена изменились. Сейчас уходить по УДО не считалось чем-то зазорным, другое дело, что это удавалось единицам. Создание видимости применения законодательства. Как говорили старые зэки – не для того нас садили, чтобы раньше времени освобождать. Система. Я все это прекрасно понимал, но, как и все, кому хоть издалека, но показалась свобода, обрел надежду. Свобода из-за решетки сводит с ума. Бесспорно.
Я не хотел, но в голове сами собой находились причины и логические объяснения тому, что меня непременно должны освободить: я не вступал в конфликты с администрацией, ни разу не был пойман ни за каким правонарушением, отсидел уже много лет, короче, исправился. И это, не говоря о том, что я неизлечимо болен. Ну зачем им меня держать? Неужели не ясно, что я никогда, ни за что сюда больше не попаду!
Но мне отказали. Суд счел, что социальная справедливость не была достигнута, и я нуждаюсь в дальнейшей строгой изоляции от общества. Я психовал и лился злобой на весь мир с его несправедливостью. Так продолжалось минут пятнадцать, пока я шел от здания штаба до барака. А когда вошел внутрь, успокоился моментально. Жизнь продолжалась. Все пошло своим чередом, и через несколько дней от где-то там промелькнувшей свободы не осталось и следа.
После череды похожих друг на друга дней настал момент, когда судьба решила слегка разнообразить мою устоявшуюся идиллию. Подходили к концу сроки данной мне инвалидности. Абсурдно, но ограничивать неизлечимые болезни временными рамками было в порядке вещей. Что я? Безногих и одноруких каждый год возили на переосвидетельствование. Как будто отрастут.
И все бы ничего – плевал я на эту комиссию, самое страшное заключалось в том, что она проходила в нашей областной тюремной больнице, а с этим местом у меня были связаны не очень приятные воспоминания, мягко говоря. Та поездка, безусловно, сказалась на моей психике, так что воспоминания были ужасны, прямо скажем.
Но крепиться духом уже вошло у меня в привычку, и первым подошедшим этапом, я отправился в это страшное лечебно-исправительное учреждение. Встретило оно меня самым негостеприимным образом, чего я собственно и ожидал. Не успел я пройти и десятка метров, как мне навстречу пронесли человека. Ногами вперед. Добро пожаловать. Нет, к этому точно невозможно привыкнуть.
А когда я вошел внутрь терапевтического барака, настроение испортилось окончательно. Там шел ремонт. Настоящая стройка: вскрывали полы, белили потолки и штукатурили стены. Пыль была до потолка, грохот до поздней ночи, и параллельно со всем этим здесь лечили людей. Куда ж нас деть. Сложно было подобрать слова к увиденному. Под вскрытыми полами стояла заплесневелая вода. Где-то бежали трубы. И судя по запаху очень давно. Там внизу ползали или, вернее, плавали жирные черные крысы, а кое-где валялись дохлые кошки. В метре от этих ям стояли шконки, на которых лежали больные люди. Пересыльный морг после бомбежки.
######
– Ты что, живой?
Супер. Именно так доктор должен начинать разговор со своим пациентом. Как же еще.
Неприятное лицо женщины стало еще неприятнее, как только я переступил порог ее кабинета, и весь прием не меняло свое выражение. Она листала мою карточку и то и дело поднимала на меня свои удивленные глаза, наверное, не могла поверить.
– Пройдешь все необходимые обследования, сдашь анализы… Группу тебе продлят, можешь не волноваться…
– Я и не волнуюсь.
Она осеклась на полуслове. Хотела что-то сказать, но у нее не получилось. Посмотрев мне в глаза еще секунду, она закрыла рот.
Все необходимые обследования я прошел за два дня, оставалось только ждать, пока заполнят все бумажки. Сколько эта процедура длится, было неизвестно, четких сроков в оформлении группы не было, поэтому, как бы мне не хотелось обратно, пожить здесь все-таки придется. Находиться в этом здании, смотреть на страдания и дышать строительной пылью не было никакого желания, поэтому весь день я старался проводить на улице, на свежем воздухе. Конечно, было тяжело. Со времени появления первых симптомов, мое состояние здоровья заметно ухудшилось – ноги ослабели еще больше, уставать я стал еще быстрее, появились заметные проблемы с мышцами спины. Еще правая рука. Ну это так, где-то вдалеке. А может просто кажется. Может, подогнавшись однажды, я добил ее самовнушением. Все может быть. Все болезни в голове.
Я много двигался, много гулял. Когда становилось тяжело, я присаживался отдохнуть, а когда чувствовал себя лучше, бросал трость и пробовал идти без нее. Иногда падал. Но всегда поднимался.
И вот во время одной из прогулок случилось то, чего я точно никак не ожидал.
– Здравствуйте, молодой человек.
Я был занят своими мыслями, и, если бы он не поздоровался, вряд ли бы я различил его в толпе гуляющих зэков. Славка Рубль. Вот это встреча.