Страница 89 из 103
А если ты вдоволь насытился идолопоклонничеством, можешь вкусить чужого горя и поверить в ясновидящих экстрасенсов. Пиарщики мира сего знают, как использовать нашу жалостливую натуру – завоевать доверие и заработать денег. Те, кто «отыскивал» чужих родственников, теперь предлагают разного рода услуги: заворожу, приворожу и разыщу. Платно, естественно. Я представляю, какие они сшибают бабки после рекламы на всю страну. Я, конечно, ничего не утверждаю, но если это не так, то я очень умный, и до меня до этого никто не додумался. Эй, коммерсы, покупайте идею! Недорого.
Музыка, пожалуй, единственная отдушина, которая осталась у меня в этом царстве лжи и обмана. Смотреть музыкальный канал можно смело и со спокойной душой, там даже не претендуют на правду. Ведь это творчество. Конечно, семьдесят процентов транслируемых клипов – откровенная дрянь, но это, как говорится, дело вкуса. Кроме того, на таком большом фоне посредственной музыки, качественная – звучит особенно ярко. Я и не знал, что поп-индустрия способна на глубокие образные тексты, приятные мелодии и душевные эмоции.
Лишение свободы включает в себя лишение чувств или хотя бы их жесткое ограничение, поэтому томящий женский вокал был вне конкуренции. Озноб и дрожь на пределе. Ох, что он делал со мной, внутри переворачивалось все. А шансон… Сидеть в тюрьме и слушать про тюрьму? Ну не знаю. Я уже, наверное, это перерос, навязывать себе блатной кураж мне казалось смешным, а терзать себя чужими пережитыми исповедями было сродни мазохизму. Я и так достаточно пережил. Хоть сам пой. А вообще, это дело вкуса. Вот кто-то сидит в тюрьме и смотрит фильмы про мусоров, которые их же туда и посадили.
А, вот еще что. Чуть не забыл. Была еще одна отдушина. Легкая грация в объятиях чувств, плавные жесты или зажигательные взрывные откровения… Каждый взмах руки рисовал эмоцию, а в движении ног я видел целый сюжет. Наверное, всему виной моя физическая ущербность, но как бы то ни было, танцы щемили мне сердце. Мурашки и слезы – кто вперед?
######
Приближался Новый год. Какой по счету? Сложно сказать. Их было много, я уже запутался и особой радости не испытывал. День как день. Праздник как праздник.
Руслан освободился – вот уж кто меня порадовал. Во-первых, конечно, тем, что вырвался на волю, я всегда искренне радовался каждой свободной душе. Ну а во-вторых, тем, что он сделал мне подарок. Не знаю, где он его нашел, я был очень удивлен, когда, развязав два узелка, достал из самодельного кисетика почти новый черно-белый «Самсунг». Проводив Руслана, я дождался вечера, залез под одеяло и позвонил маме. Ну конечно, я позвонил маме.
– Слава Богу, сыночек, ну наконец-то ты позвонил! Господи, как я переживала, – в каждом звуке я слышал, насколько она счастлива. – Как ты? Скорей рассказывай.
Я рассказал. Я говорил правду, не обманывал, но некоторые подробности умолчал. Зачем? Какой смысл говорить о том, что мы изменить не в силах, тем более некоторые моменты даже страшно вспоминать, тем более говорить маме.
Поэтому на вопрос:
– Как себя чувствуешь?
Ответил:
– Было не очень. Теперь пойдет.
Мама начала рассказывать мне о своих знакомых, подругах, тетях, дядях, а я поражался, как быстро летит время и радовался. Не за них, нет. Я радовался за маму, слыша, как ей приятно мне это рассказывать.
– У тебя-то что нового? Расскажи что-нибудь.
– У меня? – растерялся. – Что у меня может быть нового… Не знаю… О! Курить бросил.
– Правда? – ахнула мама. – Ты серьезно? Это замечательно! Ты молодец. Я и не думала… Сынок, я тобой горжусь.
От таких слов можно почувствовать себя счастливым.
– Отец начал курить в двадцать пять лет, а я в двадцать пять бросил.
– Ха-ха-ха, – засмеялась мама.
– Как он?
– Хорошо. Он в порядке. Только он скучает.
– Я тоже.
– Твой брат тоже спрашивал о тебе. У него дела идут в гору. Настоящий бизнесмен теперь, – улыбнулась мама. – Недавно купил себе квартиру, а сейчас собирается в отпуск в Марокко.
– Хех. Прикольно. Я рад. Привет ему. Как дед?
– Твой дедушка умер.
– Как…
– Скоро годовщина.
– …
– Он умер тихо. В больнице.
– Царство небесное. Расскажи мне о нем.
Секунду мама молчала. Странная ситуация, тяжело было свыкнуться, но еще тяжелее говорить об этом. При таких обстоятельствах.
Но она рассказала. Рассказала, как он жил, как женился на моей бабушке, как воевал. Как в сорок втором дошел до Калининграда, был ранен и госпитализирован до конца войны. Мы вспоминали его с теплом и доброй горечью.
– Был бы он жив, он тоже передал бы тебе привет.
– Спасибо. Спасибо ему, спасибо тебе, спасибо вам.
– Ты молодец, сынок. Ты сильный.
– А так… Еще кто-нибудь обо мне спрашивал?
– Света постоянно звонит. Она беспокоится о тебе.
– М-м. Понятно. Как она?
– У нее все хорошо. Замуж вот во второй раз вышла.
– Ясно. А Алиса не звонила?
– Нет. А кто это?
Ну да. Чему тут удивляться. Вполне логично с таким образом жизни остаться ни с чем. И ни с кем.
Мы еще долго разговаривали, обсудили, наверное, все на свете, а попрощались, когда уже было далеко за полночь.
Через несколько дней наступил Новый год. В качестве подарка администрация открыла все замки, калитки в пределах периметра, и не один мент не выходил из дежурки до двух часов ночи. Не щедро на первый взгляд. После двенадцати, после номинальной встречи Нового года, я вышел из барака и пошел по гостям.