*цена прошлого#

Я смотрел, как одна за одной по капельке медленно стекает раствор и думал, что, наверное, у каждого в жизни был такой момент, когда он с абсолютной уверенностью и убежденностью говорил: «Вот если бы тогда мне кто-нибудь сказал, что через пять лет у меня будет семья и трое детей – ни за что бы не поверил». Или новая «Хонда» и отпуск в Турции, жена с пятым размером и костюм от Бриони – неважно, у каждого свои ценности и повод удивляться. Так вот. Если бы мне несколько лет назад заявили, что скоро я буду инвалидом и сидеть в тюрьме, я бы, не задумываясь, послал того дурака на три буквы.

 

######

 

Хоть я и стал «официально больным» и мог с чистой совестью валяться на шконке, но то ли совесть была не совсем чиста, то ли больным себя считать не хотел, я продолжал заниматься общими делами. О работе уже, наверное, можно было забыть, а это хоть какое-то занятие, кроме того, помогать людям было мне по душе.

Но свободного времени все равно было вагон, и по большей части я проводил его у Силуана. Интересный человек, начитанный и умный, а главное, он имел свое мнение, что было одним из основополагающих факторов. Незаменимых факторов личности.

– Игнат, а тебе доводилось когда-нибудь бывать в компании душевнобольных?

– Дебилов что ли? Да постоянно.

– На самом деле «дебил» – это тоже диагноз, но я понял, что ты имеешь ввиду, – Силуан лежал, подложив под голову две подушки и крутил свои любимые четки, – я говорю о настоящих. Реальных психах.

– Слава Богу, не доводилось.

– Да, мало приятного. Но скоро осень, а у них в это время случаются обострения. Так что, поднагрузят нам дуриков полный коридор.

– А разве они не должны содержаться в специальных учреждениях? Закрытых дурдомах и психушках.

– По идее должны, но там своих дураков хватает, зачем им криминальный элемент? Это совсем другая ответственность. Конечно, самых буйных изолируют, но это они о себе беспокоятся.

Силуан глубоко затянулся и выпустил большое облако табачного дыма с едким вишневым запахом. Капитан Блэк. И как он только их курит?

– Это еще полбеды. Черт с ними, с дураками, среди них попадаются веселые ребята – бегают себе чего-то, поют, с космосом разговаривают, нам хоть не скучно. А есть те, кто косматит, то есть симулирует сумасшествие в надежде на то, что им дадут поменьше срока или вообще освободят подчистую. Вот с ними тяжелее всего. Смотреть тошно. Понимаешь же, что они нормальные, и они это понимают, но все равно придуриваются, глядя тебе прямо в глаза. Жалко их дураков.

– Почему жалко?

– Видел у входа небольшую палату, закрывающуюся на железную решетку?

– Да, она пустая.

– Пока пустая. Это для них. Когда привозят психбольных, врачи с ними особо не церемонятся. Они не тратят время на беседы и обследования, чтобы выяснить дурак ты или придуриваешься, они поступают проще – всех кладут туда. В буквальном смысле. И привязывают к шконкам, чтобы друг друга не съели. А перед сном медсестра ставит каждому по одному укольчику галоперидола. Или чего покрепче, это уже как у нее настроение будет, – Силуан сделал паузу и затушил бычок. – Ты представляешь, что начинается ночью?

Так тихо. Я слышал, как бьется сердце. Мне стало не по себе.

– Сумасшедший не чувствует ничего – он либо засыпает, либо впадает в состояние типа анабиоза, ну может подергается маленько, но это ему же в кайф, дурак, оно на то и рассчитано. А вот здоровый человек… Сначала сводит все мышцы, а потом начинает крутить и выворачивать кости. Сознание при этом остается предельно ясным. В эту ночь не спит вся больница.

Снова защелкали четки.

– Они кричат, визжат, умоляют, чтобы их отвязали и дали что-нибудь успокоительное. И естественно, они признаются, что притворялись и на самом деле абсолютно нормальные: «Мы здоровы! Отвяжите! Отвяжите нас!». Но до утра к ним уже никто не подойдет.

– Жесть. Просто байки из склепа какие-то.

– Но и это еще не самое страшное. Они не понимают, что, если им удастся это выдержать, и их все-таки признают невменяемыми, никто их не освободит. Принудительное лечение в психиатрической клинике. В теории оно должно закончиться по выздоровлению, а на практике оно бессрочно. Выздороветь тебе уже никто не даст. Заколют. До состояния овоща.

Я резко встал, забыв взять со шконки брошенный лепень.

– Все, хорош мне жути гнать. Я пошел.

– Погоди, может чаю попьем?

– Не, не, не, я бросить хочу.

– Чифиришь? Бросить несложно – всего пару дней кумаришь и все.

– Вот и пойду покумарю.

– Ну давай, заходи, если что.

Я ушел, а его хриплый негромкий голос, казалось, все еще звучал в моей голове.

 

######

 

Интересно, так и должно быть или это только у меня? Почему после этих уколов постоянно поднимается температура? Странно как-то, поинтересоваться-то не у кого. Да и капельницы тоже какие-то странные – вечером как накатит… Непонятное состояние. Что они туда вливают?

Прижав ватку рукой, я вышел на улицу вдохнуть свежего воздуха. Был выходной день, все было относительно спокойно: врачей нет, всего одна дежурная медсестра, надзиратели, не горящие желанием утруждать себя хоть и в рабочий, но все-таки выходной день. Никто не выходил из своих кабинетов и штабов, и я стоял, наслаждаясь этой короткой умиротворенностью и пока еще теплым воздухом уходящего лета. Как говорится, ничего не предвещало беды, хотя про умиротворенность я, кажется, сглазил.

– Игнат! – меня звал Зуб. – Пришел спецэтап из тюрьмы, плохо кому-то стало. Санитары уже за носилками пошли. Надо встречать.