Сталь

Дана оглянулась на меня и пожала плечами.

- Ребята часто ко мне заглядывают.

Снаружи стража пыталась что-то соорудить под нашими окнами. Довольные крики еще больше раздражали нас.

- Мы можем выбраться отсюда. Как ты раньше сбегала?

- Мы ничего не можем сделать. Здесь охраны напичкано в четыре раза больше, чем при дворе короля. Все рассчитано до мельчайших деталей, для нас уже подписали могильные плиты.

Ее категоричность не придавала уверенности, наоборот, нагоняла еще большего страха.

- Скажи, что нас спасут…

Ответом стал смешок.

- Кто, позволь спросить?

- Хамира или Тотани. Они смогут нас вытащить, я прав?

Дана перебралась в кресло, не желая смотреть на приготовления к собственной казни.

- Если она заявится сюда, ее обвинят в открытом покушении на герцога. И в нашем убийстве. Устроят облаву на зверей, все нижнее кольцо наизнанку вывернут. С другой стороны могут обвинить в халатном отношении к приказам и умышленном нарушении договора между герцогом и зверьми; нацепят на нее ярлык предателя. Тогда дело будет рассматривать суд зверей. И не знаю, какой расклад страшнее. И так, и так ее казнят публично за преступление против действующей власти и организацию конфликта.

Слишком рискованно, нас со всех сторон обложили ультиматумами. Кислорода все меньше, трудно дышать.

- Лучше ей сидеть тихо и не лезть. Наша семья и так не на лучшем счету.

- А Тотани?

- Вот уж кто точно и носа не покажет. Ни под каким предлогом. Перестраховщик хренов…

Соседний садик печально шелестел, атакованный холодным ветром.

- Хочешь сказать, мы обречены?..

И Либер согласно покачала головой.

Солдаты таскали бочки с порохом, готовили их вдалеке у ограды. Слуги разбегались кто куда; желающих отправиться на тот свет вместе с госпожой не нашлось. Один раз мы заметили чернявую служанку Даны: девочку насильно вели к воротам; больше мы ее не видели. Чем ближе подходило время нашей казни, тем больше я хотел знать. Не до конца понимаю, откуда это странное желание.

- Почему?

Задумавшись, Даная вздрогнула от звука моего голоса.

- Что — почему?

- Почему он пытается тебя убить? Он же твой родной отец. Как… как можно желать смерти собственной дочери?

- А я не его ребенок, — тема не вызывала у девушки никаких эмоций; она просто констатировала факты, — он считает, что я отпрыск одного из офицеров, приставленных к моей матери двадцать три года назад.

Я вспомнил свои сомнения и догадки, их поразительную, хоть и искаженную схожесть. И ярость поднималась в груди.

- Что за бред? Правда, Дан, вы же практически одно лицо с ним, похожи, как две капли воды!

- А ему-то что? Как он выражается — «Нагуляла на мою голову». И ты, кстати, ошибаешься: я считаю, что похожа на мать, а не на этого; поэтому он так боится выпускать меня, старается реже встречаться — я живое напоминание его ошибки.

Даная запнулась, прикрывая глаза. У нее болела голова, она терла рукой лоб.

- Матушку я не помню. Есть только картины на чердаках да смазанные фотографии. Она пропала, и этот подлец понимает, что я никогда не забуду, кто в том виноват. Я обуза, бельмо на глазу. Он так сильно желает от меня избавиться, что не раз пытался отравить, — голос дрогнул, и она закашлялась. Ладонь скользнула по испещренным болячками рукам. — Прекрасно, правда, — есть и гадать, через сколько же минут ты свалишься в обморок и начнешь задыхаться в судорогах? Или того лучше, откинешься во сне.

Вечный призрак предательства. Всю жизнь она жила в таком ненормальном страхе и ожидании конца… Мне захотел стать для нее человеком, которому она готова искренне улыбаться.

- Поэтому ты ела только еду Франа?

- Франческо божественно готовит. И я точно знаю, что он никогда не попытается меня отравить. Я…

Замолчала, часто моргая и глубоко дыша. Смяла попавшийся под руку клочок бумаги.

- Я скучаю по нему. По близнецам. И по Хаме.

Случайные люди стали друзьями и семьей, а родной отец из-за сплетен и предрассудков упорно пытается убить. Сколько же терпения и храбрости — я бы не смог жить в постоянном страхе рядом с теми, кто так сильно меня ненавидит. 

Наш тягучий разговор был прерван оглушительным грохотом. Во дворе взорвалась бочка с порохом. Совсем близко, практически под нашими окнами — но все же достаточно далеко, чтобы мы остались живы. Либо солдаты полные идиоты, что не могут нормально бочки установить, либо что-то пошло не так.

Судя по гневным крикам командиров и общей суете, что-то определенно пошло не так.

С первым звуком взрыва Дана подскочила на месте, опрометчиво кидаясь к окну. Она, как и я, впрочем, ожидала сильного взрыва в комнате; чтобы покончить с нами раз и навсегда, достаточно снести половину крыла дворца. А потом обвинить в этом жестоких и расчетливых зверей. Но эти растяпы только что загубили соседний сад, чем сильно насторожили Либер.