Страница 7 из 153
На цыпочках Ваня преодолел пару ступенек и прислушался: из-за двери не доносилось ни звука, ни вкуса, ни запаха. Если кто-то хитрый и коварный пробрался внутрь, то ведет он себя крайне хитро и коварно — сидит тихо, будто его там и вовсе нет. Но узнать, есть ли кто внутри можно только одним способом, по крайней мере, второго Ванька вспомнить не смог. Скрепя сердце, Ваня окончательно попрощался со своим законопослушным прошлым и совершил тяжкое преступление: несанкционированное проникновение в чужое жилище.
— У меня есть веский повод, — твердо напомнил сам себе Ванька. — Я — доставщик пузырька с непонятной фигней внутри.
Утешившись иллюзией правильности своих поступков, он приоткрыл дверь ещё чуток, как раз настолько, чтобы хватило пролезть. Тщательно смазанные петли ничуть не нарушили ночного, обманчиво спокойного безмолвия скрипом. С трудом протиснувшись в образовавшуюся щель, Ванька очутился в тёмном не только на вид, но даже на ощупь, коридоре. Источники света одними наличием отсутствия и отсутствием наличия нагоняли тоску и печаль.
Замерев, Иван принялся гадать: как переместиться на ощупь так, чтобы случайно ничего не задеть, не опрокинуть, наделав лишнего шуму. Ведь тишина — успех шпиона.
“Куда идти, чтоб не попасться?” — мысль правильная. Но от осознания её правильности на душе легче не стало.
Едва глаза более-менее привыкли к темноте, Ваня заметил слабую полоску света, пробивающуюся из узкой щели между полом и дверью в другом конце коридора. «Бог в помощь», — подумал Ванька, осторожно и так ме-е-е-едленно делая первый шаг. Ничего не загрохотало. Обнадеженный начальным успехом, Ванька продолжил путь с не меньшей осторожностью.
То ли виновны звезды, своим укладом когда-то предсказавшие Ваньке бурную судьбу национального героя, то ли неслыханная удача, присущая, как утверждает народная пословица и поговорка, начинающим и не болеющим интеллектом, но факт от объективных причин не изменился — на протяжении всего коридора Ваня не столкнулся ни с одним неподвижно стоящим предметом, хотя пару раз чувствовал жаркое дыхание стоящих на расстоянии вытянутого вздоха столиков и цветочных ваз.
За дверью, из-под которой выбивался лучик света и которая являлась целью Ваниного путешествия, шел неторопливый разговор. Достаточно громкий, чтобы Ваня без злого умысла сумел всё расслышать. Предварительно приложив ухо к деревянной плоскости и вслушавшись.
Разговаривали двое — громкий мужской бас и тихий неуверенный женский.
— …бывает с ним такое, — грохотал мужчина. — Ты сама помнишь, раньше он на два месяца уходил в изоляцию, отшельник джиннов. Приходилось гонцов отправлять. А он, оказалось, просто забыл про шар, так как рыбалкой увлекся. Ты же знаешь: Ортал словно дитя, от него всяких глупостей легко можно ожидать.
— Знаю, знаю. Я всё прекрасно помню, слабости, возможные увлечения… Я сама себя могу уговорить, что всё в порядке, только… Он недавно откопал в своей библиотеке учебник по этношворцелогии. Ну, знаешь, составлять психологические портреты на основе предпочтения холодного оружия, типа, подвида. Как всегда подсел, увлекся надолго, я по глазам видела, — несчастным тоном ответила женщина.
— Вот видишь! — воскликнул мужчина. — Сама и вспомнила про его увлечение. Сидит сейчас, небось, в тёмном подвале, сверяет предпочтения Тёмных эльфов к клинкам с выбором орочьими массами киличей. Наверняка, придет к выводу о некоем родстве, сделает открытие… а мы притворимся, что раньше и не знали.
— Да нет, я не о том… — или Ване послышалось, или в женском голосе сквозило отчаяние. — Двумя неделями ранее Ортал сам связался со мной, попросил найти справочник по вооружению степняков. Чуть ли не умолял. Я-то нашла эту книжку, но после того разговора связь исчезла.
— Да… Зная характер Ортала, такой поворот событий принимает несколько удручающий оттенок. Но всё-таки, может, ты невольно сгущаешь краски? Вдруг, он внезапно охладел к новому увлечению? Так ведь бывает…
— Бывает. Но не с Орталом. Не за один день. Нет, с ним что-то случилось…
— Но что, Ера, что? — Ванька под дверью нахмурился: уж не Ерой ли зовут госпожу Кирию? — Тебе не кажется, что ты стала слишком подозрительной? Живешь тут в глуши, одна, как старый филин, носа никуда не кажешь. Тебе не помешает развеяться.
— Некогда. Я бы и рада, но совсем нет времени. Да ещё это… Молчание, оно настораживает. Я могла бы как нечто само собой разумеющееся воспринять молчание Алберты. С трудом, но поверила бы, что старик Харок вдруг устал от частых бесед. Я бы проигнорировала уход Кракена в КАизм с обязательным отрешением от внешнего мира. Скажу честно, относительно Кракена я бы даже обрадовалась, если бы этот пустынный хорёк нашел себе безобидное хобби. Хотя вряд ли он способен увлечься чем-то безобидным. Но совокупность всех этих невинных поодиночке фактов меня настораживает. Не могут они всё в одно и то же время быть так сильно заняты. Не могут! Это слишком для банального совпадения!
— А вдруг они плетут какой-то заговор? Сообща.
— Заговор?! С Орталом и Албертой?! Не смеши, Юсуф. Если кто-то из них станет обладателем некоей секретной информации, я первой узнаю что почем. Ни Ортал, ни, тем паче, Алберта не способны хранить секреты. Пустынник — другое дело, я бы могла поверить, что этот человек плетёт какую-то интрижку. Да и то с трудом. Даже старик больше подходит на роль революционера. Но он беззаветно предан Императору, так же, как был предан его отцу.