Страница 106 из 123
В воздухе повисла мёртвая тишина. Мариэль стояла поодаль, поднявшись на ноги и отряхнувшись, уже окончательно придя в себя и едва сдерживая смех. Ох, если бы он видел сейчас своё лицо! Но фактически да, это сделала Мелисса. Это её руки были подвластны ей. Мариэль нужно было только стоять где-то неподалёку, чтобы видеть девушку, и она могла повелевать её телом, словно тряпичной куклой. Как несчастная сопротивлялась себе, своей плоти, как она плакала! Как ей было страшно! Так забавно было наблюдать за этим.
Так забавно было видеть, как растерялся Лео, когда в ладони Мелиссы сверкнул нож, Мари же и подброшенный ей под руки, которые подчинялись брюнетке беспрекословно с каждым новым ударом сердца. Мариэль даже не нужны были нити, чтобы управлять своей марионеткой, их роль выполняли кровеносные сосуды внутри тела Мелиссы. И самое ироничное, что она так и не поняла, что произошло. Она винила в наваждении только себя. Мелисса так искренне пыталась спасти её, считая невиновной.
И даже спасла, иначе одним мертвецом точно стало бы больше. Как бы он ни сделал это, темноволосый дьявол, она и правда не могла ничего противопоставить, она, верно, умерла бы совсем скоро… Но, раз фортуна сжалилась над ней, значит, можно было упиваться чувством безнаказанности, все же отыграть до конца свою непричастность и отправляться восвояси. Что стоила жизнь какого-то там мальчишки, когда теперь ей было так легко и хорошо, так свободно! Мысли текли так ясно, и приятным бонусом становилось то, что и Алекс тоже человек. В любом случае, его тело тоже подчиняется её играм крови.
Парень раздражённо отступил от Мелиссы, все ещё пребывая в некоем замешательстве, которое, впрочем, уже невозможно было прочесть по его сосредоточенному лицу. Он повернулся в сторону Мари, отчего девушка сделала опасливый шаг назад, хотя на лице её читалось чувство оскорблённой непричастности. Алекс не верил ей. Что бы ни произошло, а это ещё предстояло выяснить, темноволосая чертовка явно была в этом замешана. Но сейчас она была спасена, и это вызывало у него раздражение.
– Не становись больше у меня на пути, Мари, – холодно бросил он в сторону девушки, голос его не терпел пререканий. Темноволосая только скривила губы, но в присутствии Мелиссы она вновь становилась немой. – В следующий раз Мелисса может не успеть спасти тебя. А теперь с глаз моих долой! – чуть повысив голос, велел молодой человек. Впрочем, он ещё не успел договорить, а Мариэль уже круто развернулась, гордо взмахнув копной угольных волос, и стремительно удалилась в направлении лагеря.
Юноша медленно повернулся к Мелиссе, которая так и застыла, сидя на коленях рядом с ним и умоляюще протягивая к нему руки. – Вот от тебя я такого не ожидал… – тихо произнёс Алекс, но было в его голосе нечто, что уничтожало и без того поверженную девушку. Парень чувствовал, как нервно дёргается левое веко, выдавая его усталость и переживания, тем не менее, он оставался непоколебим, строго и разочарованно глядя на Мелиссу. Это разочарование, осуждение в его глазах – вот, что в первую очередь убивало её.
Ей было так больно. О боги, мать земля, если бы только кто-нибудь знал, как ей было больно! Она сидела на холодной траве в иронично светлой ночной сорочке, забрызганной алыми-алыми следами крови, с руками по локоть в крови в самом прямом смысле, с кровью на миловидном лице, с растрёпанными волосами, которые до этого были собраны в аккуратную ночную причёску. Девушка плакала. Нет, она не рыдала и не всхлипывала, но по её щекам текли горькие слезы, а глаза… её глаза оставались чисты.
Алекс смотрел в эти искренние страдающие глаза и не мог поверить её словам, не мог признать, что все произошедшее – правда, а не кошмарный сон. Что предприимчивый и сообразительный Лео с отличным, кстати, чувством юмора и отменным инстинктом самосохранения был безжалостно убит, что тихоня Мари только что поставила его на колени перед собой, едва не лишив жизни, и что он сам позволил себе опуститься так низко, чтобы поднять руку на девушку. Более того, он бы, верно, убил её, если бы не вмешалась Мелисса, он в этом почти не сомневался.
Теперь, осознавая это, обдумывая своё поведение более рационально и отстранённо, он ужасался себе. То, что недавно так сильно вывело его из себя в Дине, он теперь видел в себе самом. Откуда бралась эта жестокость в его гуманном прежде сердце? Что так сильно изменило его? Боль утрат, чувство вины? Или все это – не более чем эгоизм? Может, когда его начали возносить, как героя, он и сам поверил в это, утратив себя, откровенно забывшись…
Алекс вдруг осознал так ясно, что меняется. Что меняется очень быстро и далеко не в лучшую сторону. И так менялись многие из них. Дин, Мелисса, Мари, Амалия, даже Джед… Все они поддавались эгоизму, тщеславию, страстям. А он этот отряд грешников возглавлял, когда должен был ставить их на место, следить за порядком и сохранять человечность. Даже если бы Мари и была виновна в произошедшем в коей мере, какое право он имел судить её? Какое право он имел судить Мелиссу сейчас, не имея и представления о произошедшем?!
Алекс коснулся ладонью своего лба и глубоко вздохнул, прикрыл глаза. Он всегда делал так по привычке, когда нервное напряжение достигало своего накала, и он старался успокоиться. Закрыв лицо грязными руками, у ног его рыдала Мелисса. Снова вдохнув родной стихии, которая умаляла его гнев и отчаяние, Алекс сел рядом с девушкой на землю, осторожно коснулся её плеча.
– Рассказывай, Мелисса. Это твой единственный шанс. Утаишь что-то от меня и будешь отныне против нас, – голос молодого мужчины звучал строго, но в нем уже не было того ледяного тона, который мог ввести в замешательство и сомнения любого собеседника. Скорее в его интонациях читалось сожаление. Мелисса много значила для всех них и для него в частности. После Джеда она, наверное, была наиболее ему близка, он мог бы назвать её другом. Он доверял ей, и тут такое…