Догонялки

- Не заметила, - вздохнула я и искоса посмотрела на него. Логвин-Кханар ответил мне серьезным взглядом: под его инопланетными глазами залегли вполне земные синяки.

- Чего я не пойму, - сказала я, против воли, уже не столь нейтральным тоном, каким хотела. – Так зачем вы прервали нашу связь с Землей? Как-то вчера об этом не подробно говорилось.

- Ну еще бы! Не мог же я при всех сказать, что я еле-еле уговорил наших не прервать контакт вообще после того, как они узнали, кто летит вместо лучших земных ученых и что вытворяют роботы вашего изобретения. Дело в том, что еще до полета наши социологи, изучив устройство вашего, извини, малость придурковатого общества, отказались с ним контактировать. Но мы, которые жили на Земле, знали вас лучше, поэтому выдвинули идею, что если часть людей от влияния этого общества отделить и изолировать надолго, то постепенно проявятся их хорошие задатки. Так и получилось. А чтобы Земля вам мозги не припудривала, мы совсем прервали ваш с ней контакт, хотя я, честно говоря, был против…

- Ничего, Логвин Эдуардович, зато я благодаря вам впервые за 15 лет поговорила со своей троюродной сестрой, чтобы с ней попрощаться. Столько новостей узнала, - с довольной улыбкой произнесла Синдерелла Ивановна, подпирая голову рукой.

- Ой, мне вот еще что интересно, – вспомнила я. – Почему вы носите такие же балахоны, как икрысы?

- Наоборот, Валь: это они их носят. Когда мы только начали их цивилизовать, они вообще обходились без одежды. А мы такие балахоны носили последние 500 лет – искусство-то у нас загнулось, вот и мода меняться перестала, - он поморщился. – Но икрысам эти штуки понравились, они даже научились сами их изготавливать, да еще наделали побольше карманов и увеличили капюшоны…

От многочисленных потрясений мой индекс воображения, кажется, здорово развился: при слове «капюшон» в голове у меня высветилась яркая картинка-воспоминание: мы с роботом стоим в сером коридоре с болотными огонечками, а к нам приближаются икающие и чихающие фигуры в балахонах.

Чихающей фигурой был, наверное, Логвин, но ведь икрысов мы тогда еще не встретили! Не прятались же они заранее на нашем корабле! Так кто это был?!

Часть кушетки, на которой я сидела, расслабляющее завибрировала, успокаивающая музыка сбилась, захлебнулась и ускорилась в три раза.

- Валька, чего ты там опять разволновалась? – тревожно спросил штурман.

- Почему еще до встречи с икрысами они разгуливали у нас в коридорах?

- А, это когда пришлось тебя усыпить… Да, это тоже были икрысы, но не наши, а с таможенного корабля. Они поселились в системе с тремя плодородными планетами, поэтому, конечно, как огня боялись, что к ним явятся икрысы из других систем. Вот и устроили что-то вроде таможенной зоны, которую патрулировало несколько кораблей. Как раз через их систему было удобнее всего проложить маршрут, поэтому пришлось по их требованию остановиться и согласиться на досмотр, чтобы они проверили, что у нас нет на борту икрысов. К счастью, на связь они вышли ночью, поэтому я быстренько усыпил пассажиров, состыковался с икрысами и прошелся с ними вместе по Анунушке. А под конец ты вдруг как вылезла в коридор…

- Ты мне еще потом говорил, что это я просто спала! – укорила его я.

- Так я и не врал. Говорю же, мы тебя усыпили…

- Валюша, - вмешалась Синдерелла Ивановна, поскольку мы оба замолчали и мрачно уставились друг на друга, - что вам делить-то с Логвином Эдуардовичем? Ты для него не меньшая инопланетянка, чем он для тебя. Не циклись на этом, а то в мозгу образуются устойчивые связи, и начнется что?

- Навязчивое состояние, переходящее в невроз! – бодро оповестила я, гордясь своими познаниями.

Штурман, конечно, даже сейчас не преминул расхихикаться.

- Прекрати! – возмутилась я. – Раз ты гхерчхейр, то и веди себя соответственно: сделай постную физиономию и криви ее в разные стороны!

Смех штурмана моя реплика не уменьшил, зато вызвала его у Синдереллы Ивановны. Подумав, я тоже милостиво улыбнулась и впервые за сегодня посмотрела на Логвина, не заводя глаза под лоб для обиженного вида. Сразу стало гораздо легче. Подумав еще немного, я решила пожертвовать собой и ради благополучия своих икрысов, так уж и быть, помириться со штурманом, тем более, что я и сама не могла сказать, в чем конкретно он передо мной виноват.

Я открыла было рот, но тут диагностическая кушетка, видимо, посчитав затянувшийся смех Синдереллы Ивановны истерическим, изо всех сил взбрыкнула собой, и мы обе подлетели к самому потолку. Меня поймал штурман, Синдерелла Ивановна ловко приземлилась на ноги и выдохнула, поправляя волосы:

- Ху-ху… Ох, мда… Кстати, меня все умоляла у вас спросить Лампада Неоновна – сама она теперь к вам подходить почему-то боится, импульсивная женщина… Логвин Эдуардович: значит, наш корабль – это что-то вроде живого существа, которое с вами разговаривало и выполняло ваши команды?

- Только если они подавались на языке гхерчхейров, - уточнил штурман, и я сразу вспомнила слова Ануну «Никому на этот код» - так значит, имелся в виду не код, а язык!

– А чтобы корабль от чьего-нибудь чиха не полетел в белый свет, - продолжал штурман, - он выполнит команду, только если ее скажу на языке гхерчхейров я – она знает мой голос, типа как ваши собаки хозяина. У нее, кстати, как у полуживого существа, даже имя есть. Ее зовут Кхатель, - едва штурман выкашлял это имя, с потолка что-то тихо, но отчетливо чихнуло с вопросительной интонацией.

- Отзывается! – поразилась я.

- Можешь погладить, не кусается, - разрешил Логвин, похлопав Ануну по стенке отсека.

- Да ну тебя… А что, корабль Чхорха тоже как-то зовут?

- Да, это Тхак, умное создание. У него, по-моему, аж четыре мозга.