Догонялки

Остальное место было занято инопланетянами – притопала вся десятка – и огромными емкостями, пробирками и контейнерами с более или менее пугающими субстанциями. Студент-пищевик тоже был, но почему-то только один. Отдуваясь за себя и за товарища, он тонким дрожащим голосом, каким отвечают на экзаменах, не зная билета, сообщал:

- Добавляя этот краситель в этот загуститель и загружая их в пищесинтезатор, мы получаем почти настоящие искусственные яблоки. Вот в этой емкости мы видим… То есть вы видите молочнокислые и лактобактерии – вот они в микроскопе.

- Интхересно, - одобрил гхерчхейр с густо-фиолетовыми, как одна из жидкостей возле меня, волосами, выжимая рукав своего балахона, попавший во что-то вроде серого киселя. – А этхо что?

- Наполнитель… А вот тут у нас живут дрожжи…

- А здхесь у вас что? – полюбопытствовала дама-гхерчхейр, указуя на емкость, стоящую рядом с лактобактериями.

Студент замялся, прикусил губу и принялся мямлить:

- А это... Бактерии… И под микроскопом мы видим… То есть вы видите…

- Это тоже лактобактерии, - сложив руки рупором, прошептала я.

- Фу ты! – воскликнул студент. – Так вот где был запасной бак – а мы-то их синтезировали! Ну да, это они.

Гхерчхейры переглянулись, показывая верхние челюсти в откровенных улыбках. Кто-то из них, прикрывшись капюшоном, прямо-таки по-штурмановски захихикал. Некоторые оглянулись на меня, и неожиданно их своеобразные лица, потерявшие смухорченно-скучное выражение, показались мне почти симпатичными. Чхорх тоже бросил на меня взгляд и явно хотел что-то сказать, но у меня сейчас не было настроения с ним общаться. Махнув рукой, я попятилась и снова очутилась в коридоре. Из подсобки продолжал слышаться теперь несколько приглушенный голос студента:

- …И мы производим полезную и полноценную пищу без консервантов и красителей! А уж когда мы консерванты и красители добавляем – вообще получается красота!

Продолжая машинально соскребать с рук остатки перчаток, побрела к лифту. Скоро должен быть завтрак, но есть мне не хотелось, и я не была уверена, что вообще когда-нибудь захочется. До работы времени было много…

К тому же, я так ничего и не решила со штурманом. А если мне сходить к Синдерелле Ивановне? Она ведь раньше других поняла, кто он такой, и должна мне что-нибудь подсказать!

ГЛАВА 68

В отсеке Синдереллы Ивановны не оказалось; дверь его сообщила мне, что она уже на рабочем месте.

Медицинский отсек меня знал: он зажег надпись «Здравствуйте, доктор Козлова» и распахнул двери. Я влетела внутрь с криком:

- Синдерелла Ивановна!..

- …И не только, - добавил знакомый мне голос. За столом напротив улыбающейся Синдереллы Ивановны расположился штурман. Двери закрылись, бежать было поздно.

- Привет, - нейтрально произнесла я, тоже садясь напротив него. – Ты чего, заболел?

- Да нет, Логвин Эдуардович тут меня мучает вопросами, как я могла догадаться о его инопланетности, - объяснила Синдерелла Ивановна.

- Я, кстати, тоже хотела у вас это же спросить, - заметила я, глядя мимо штурмана в скучнейшее псевдоокно, где восходило ядрено-желтое солнышко, ощетинившееся как еж прямыми четкими лучами.

Синдерелла Ивановна с улыбкой развела руками:

- Ну, дорогие мои, кто не слеп, тот видит. Если человек заболевает корью, от которой почти наверняка привито все население Земли, и уж точно – звездолетчики, а при обследовании оказывается, что его нормальная температура – 35,2, органы необычной формы и находятся не на своих местах… Я уже молчу о четырех парах клыков.

Штурман смущенно улыбнулся, и только сейчас я с ужасом заметила, что Синдерелла Ивановна права: клыков у него действительно было восемь, правда, их можно было принять просто за неровные зубы.

- Да, предки у нас были похищнее ваших, - сказал он. – Но это еще не самое интересное.

- Это точно, - согласилась Синдерелла Ивановна. – Интересно, что никто, кроме меня, не заметил, что на руках у вас самый длинный палец не средний, как у людей, а безымянный, и что пятые пальцы на ногах практически отсутствуют, а остальные сильно укорочены.

Я машинально взглянула вначале на руки штурмана, потом сквозь ботинки попыталась рассмотреть ноги и чуть не схватилась за голову, вспомнив, сколько купалась с ним в бассейне, где могла сто раз увидеть упомянутые укороченные пальцы.

- Эволюция, - сказал тем временем штурман. – Пальцы ног нам не шибко были нужны последние несколько миллионов лет. Это у меня они еще длинные…

- Ой, ну как же я не обратила внимания на твои руки?! – в сердцах воскликнула я. Логвин ласково улыбнулся мне восемью клыками:

- Психология, Валька. Не у одних вас есть такой предмет. Мы с вами все-таки разные, и если даже внешность замаскировать, все равно будут выскакивать странности в поведении. Поэтому я решил их не скрывать и даже утрировал: какая мне нравилась одежда, такую и носил, что хотел, то и говорил, и в результате получился кто?

- Странный человек, от которого никто и не ждет адекватности! – догадалась я.

- Правильно, - тряхнул шевелюрой штурман. – И ключевое слово здесь «человек»! А не пришелец. Кстати о пришельцах – помнишь того икрыса, которого я дернул за хвост? Конечно, не больно-то вежливо, но ничего другого мне в голову не пришло: он же с ходу спросил, не гхерчхейр ли я.

- Так он же это сделал по-икрысиному!

- Но я-то этот язык неплохо знаю, а то, что ты не знаешь, в ажиотаже не подумал. Пришлось его увести и подержать под усыпляющим колпаком при особом режиме – чтобы короткая память подстерлась и события этого дня казались ему сном. Потом я за ним следил через Анунушку, но он, судя по всему, решил, что я таки человек. Хотя мне и поменяли всего-навсего цвет волос и глаз с фиолетовых на карие – нас специально отбирали таких, кто больше похож на людей. Я вначале думал, ты чего заметишь. Я ведь даже при тебе оговоривался не раз: говорил про людей не «мы» а «вы»…