Догонялки

На лице штурмана, наконец-то, появилась его нормальная зубастая улыбка.

- Я гляжу, Валька, ты тут в хороших руках, - сказал он, легонько хлопнув меня по плечу. – Я сейчас загляну в рубку к Андрюшке и зайду после ужина…

- Зафтра, - железно отрезала Цыка. – Вайка будет фпать. Уйди, не мешай.

- Ладно, ладно, ушел, - покорился штурман и помахал мне рукой, одновременно пятясь от наступающей на него Цыки. Наш прощальный взгляд пресекла захлопнувшаяся дверь отсека. Я вздохнула и забралась в универсальное ложе. Икрысы уселись на пол вокруг меня. Цыка запустила лапу мне в волосы и принялась ерошить их, приговаривая что-то рифмованное на икрысином языке. Сменившая гнев на милость Хика прищелкивала в такт зубами…

- А давай, Вайка, когда мы прилетим на планету, ты будеф ф нами жить? – просвистел около моего уха шепот Фьюка. – Цыка тебя возьмет.

- Не могу, - отозвалась я с неожиданной для себя грустью. – Я представитель среднестатистического человека на этом корабле.

- Какая ве ты фреднестатистическая? – удивилась Цыка. – Фтихи пишешь. Экзамен сдала. Нам нравишься.

- Любой представитель иного разума кажется нам необыкновенным из-за разницы в менталите… - начала я.

- Фпать! – цыкнула Цыка. Не обидевшись, я закрыла глаза и послушно уснула, впервые чувствуя себя почти как дома.

ГЛАВА 56

Вся последующая неделя была прекрасна, как бесконфликтный лечебный фильм для нервнобольных. Пульверизаторы во всем корабле после долгих споров таки отключили, но Звездолет Андреевич взял с нас, посвященных в это дело врачей, честное слово, что мы никому об этом не скажем.

- У людей уже выработался своего рода условный рефлекс, - разъяснял он мне. – И теперь им, когда они разволнуются, все равно будет казаться, что где-то что-то пшикает, и таким образом они сами себя успокоят. Так что, пожалуйста, Валечка, не говорите об отключении пульверизаторов никому, особенно нашим дорогим инопланетным гостям.

На этот раз я была абсолютно согласна с корабельным психологом. Брать с икрысов честное слово, что они что-нибудь кому-нибудь не скажут, было еще бессмысленнее, чем пытаться выполоть их растения, к этому времени заполнившие весь бантик Ануны от верха до хвостиков. Некоторые коридоры были оплетены так густо, что в них не стало видно ни потолка, ни пола и царил вечный таинственный полумрак.

Как-то я осторожно поинтересовалась у Цыки, куда икрысы собираются девать эти джунгли по прибытии на свою планету, да и вообще, зачем они их посадили.

- Понимаеф, Вайка, - ответствовала старая икрыска, по своему обыкновению задумчиво потирая лапой серую переносицу. – Нафы семена не могут долго лежать без пофвы. Ефли их долго не фажать, они потом не взойдут.

- Зачем же вы их такими вывели? – задала я резонный вопрос.

- Нефяянно, - вздохнула Цыка. – Не раффитывали на кофмос. Зато у них офень короткий урожайный цикл,- последнее слово она выговорила четко и с большим удовольствием. – Фкоро мы начнем собирать фсе плоды, выкофыряем семечки и фнова пофадим их уве на планете…

- Не хофью на планету!!! – неожиданно заорал Фьюк, то того тихо примеряющий мои антигравитационные сапожки себе на верхние лапы. – Без Вайки будет скучно!

- Раньше ты без Вайки жил, вначит, нифево с тобой не будет, - заметила Хика.

- Фсе равно не хофью!!! – завизжал Фьюк.

- Молфять! – наконец, навела порядок Цыка. – Вайка прифла с работы и будет отдыхать! Фьюк, брось Вайкины фапоги, дай мне померить…

Как оказалось, слова Цыки вполне соответствовали истине: в скором времени все икрысы принялись за сбор урожая, даже доверяя желающим людям помогать им, то бишь, выносить в мусоросборники целые стога разноцветной сочной ботвы. По этому же адресу отправились и многие плоды, после извлечения из них семян, так как некоторые из них уже перезрели, а другие были просто несъедобными и предназначались, по словам икрысов, для изготовления красителей. Когда основной урожай был собран, в Ануну несколько посветлело, и к этому свету активно полезла молодая поросль. Икрысы уверяли нас, что «Это нифево, бывает и хуже», и обещались до прилета на пятую планету все подчистую выполоть. В общем, для Ануну все было как-то слишком хорошо, и долго так продолжаться, конечно же, не смогло.

…Как-то я пришла с работы, которая в последнее время сводилась к болтовне с заглядывающими в медицинский отсек икрысами, которые иногда, к тому же, выклянчивали у меня ультразвуковые скальпели, чтобы резать ими особенно качественные плоды для точки зубов, и у себя в отсеке застала только Вьюка. Он увлеченно (и довольно сильно) бил по кнопкам моего компьютера-тетрадки, так что тот потрескивал. Цыка, Хика и Фьюк, по его словам, собирали плоды где-то возле бассейна.

- А ты почему здесь? – строго поинтересовалась я.

- Ифю кое-фто, - ответил икрысенок, пуще прежнего лупцуя несчастную тетрадку. – Ефли найду, теве сюрприз будет.

- Ну ладно, - тут же отстала от него я, памятуя, сколько он уже показал мне полезных знаков для усмирения отсека. Последний, впрочем, и сам вел себя сегодня поразительно тихо, только на его мутно-синей стенке горела уже примелькавшаяся мне за последние дни надпись: «До расставания с дорогими инопланетными гостями осталось 9 дней 12 часов 22 минуты». Чуть ниже быстро бежали, отсчитываясь в обратную сторону, миллисекунды: на моих глазах 22 минуты медленно перетекли в двадцать одну.

Я тяжко вздохнула и вспомнила, что перед работой успела договориться со штурманом о встрече на смотровой площадке. Крадучись, чтобы не нарушить неожиданную отсековую дрему и не вызвать крики об обязательных водных процедурах после рабочего дня, я подобралась к двери и начертила на ней спираль с хвостиком – давно уже показанный мне Вьюком знак экстренного раскрытия с отключением голосового режима. Отсек апатично выпустил меня, даже не моргнув ванным углом. Я удивленно оглянулась на его захлопнувшиеся двери, пожала плечами и откинула занавес из ярко-фиолетовых растений с длинными узкими листьями, чтобы войти в лифт – плоды, растущие на них, еще не дозрели, и их пока не собирали.