Страница 191 из 202
Всё ещё жена, хотела она того или нет, споткнулась и замерла в нескольких шагах от него. Должно быть, Оссори не рассчитал сил, но что за важность! Единственное, чего он хочет — вытолкать её из своей жизни!
Обхватив себя руками, Альда стояла спиной к нему. Берни не знал, что его бесит больше — её молчание или её платье, так и лежащее на кровати. Остатки платья... Когда Берни нашёл его и прочёл любезно оставленную мессиром фокусником записку, треск, с каким рвалась золотистая ткань, стал небольшим, но успокоением. «Найдёшь пропажу на вершине башни, глупый рыцарь» — издевательское хихиканье, тон записки, звучало у Берни в ушах, пока сгорала в камине бумага. Оссори оглянулся: теперь в топке слабо тлели угли да серела зола. Кажется, перед тем, как пойти вызволять из башни лже-деву, он прогнал слуг.
— Помочь вам собрать вещи, девица Уайлс? — Берни подхватил кончиком шпаги истерзанное платье.
Альда обернулась. Берни не сдержал смешка: за тем, как лоскутья её платья опускались в огонь, Альда наблюдала как завороженная.
— Графиня Рейнольт! — Оссори хлопнул себя по лбу, отвесил ей издевательский поклон. — Вы, конечно, желаете дождаться наречённого здесь. Воля ваша, я уеду в ближайшее время, а раны на вашем суженом наверняка уже зажили как на... псине.
— Не говори так. — Почудилось, или в голоске зазвенел совсем не испуг — угроза? Альда смотрела ему в глаза, однако попятилась.
За спиной сыто затрещал огонь. Берни скормил лакомке новый лоскут юбок. Чьи руки мяли эти юбки вчерашней ночью?
— Ваша правда, я такой недогадливый. Зачем псина, если есть колдун. — Берни хохотнул, махнул Альде шпагой. Дурашка отпрыгнула назад, но тут же подняла подбородок повыше. — Признаюсь, когда вы говорили о мужской мощи, я подумал о Рейнольте, но мощь древненьких... Древнее Орнёре в этом дворце не сыскать. И как вам? Неужели под полами того халата ещё есть жизнь?
От собственной пошлости хотелось плеваться, но Альда сама напросилась. Она краснела, отчаянно, и всё же не сводила со шпаги Берни глаз. Боится? Когда и как он дал повод думать, что может причинить ей вред? Дьявольщина, когда?! От злости Берни отшвырнул шпагу. Альда испуганно охнула, но не сдвинулась с места.
— Мессир Орнёре спас меня от позора на балу, — она пыталась леденить его своим голосом, но Берни слышал жалкий лепет. — Он не посягал на мою честь, а напротив, берёг её.
Берни кинул огню остатки платья-лакомства и шагнул к жене. Она потянула завязки сорочки, пытаясь прикрыть худые белые плечи. Как можно лгать с такими чистыми, ясными глазами? Как можно так его ненавидеть? За что?
— Если делить с чужим мужчиной ложе — для вас спасение, то я вынужден спросить... Какого Дьявола ты три года не подпускала меня? Почему согласилась, когда я предложил подождать? Ради тебя предложил, ты... — Кинуть ей в лицо то, кем она стала, Берни не смог. Нельзя назвать сукой ту, которая пока ещё носит титул Оссори, иначе он оскорбит свою семью.
— Не было ничего из того, в чём ты меня обвиняешь, Рональд. — Побледневшие губы сжались на мгновение в ниточку. — И я... ты... — Она опустила взгляд, затеребила завязки сорочки.
Берни запустил руку в волосы, отвернулся от неё. Нет, это невозможно! Чего ему ждать? Сейчас из общего зала выскочит Рейнольт со своим отрядом? Так он готов, только пусть это закончится! Словно в насмешку, в глаза ударил луч полуденного солнца. За окном всё мерцало серебром. Но слепило синевой небо. Подумать только, всего день назад такая же весенняя оттепель ему чудилась в глазах Альды, когда она смотрела на него, улыбалась... Значит, то было лишь обманчивое зимнее солнце, а он успел поверить ей и её слезам, поверить, как не знающий женщин мальчишка.
— Я не хочу тебя слышать. Видеть. Нет, скажи мне наконец, ну?! Зачем ты разделила со мной дорогу? Зачем так поступила со мной? Чем я заслужил это предательство?! Дьявольщина, Альда, да не молчи же!
— Если нет иного пути... проверь. — Что-то в её тоне изменилось. Оссори обернулся.
До этой секунды он не замечал, какая тонкая на Альде сорочка. Солнце светило ей в спину, и он ясно видел хрупкую фигурку, окутанную длинными, до пояса, распущенными волосами. Неловкими пальцами Альда распустила завязки сорочки. Заговорила с холодным достоинством:
— Нет никакого мессира Чь. И никогда не было. Дисглейрио Рейнольт три года был мне другом, но я в нём ошиблась. — Не глядя на Берни она дёрнула рукава, и сорочка опала на бёдра. — С мессиром Орнёре мы ночевали в разных комнатах. Последовать за тобой меня заставил долг графини Оссори перед её супругом. И страх оставаться в Григиаме одной. Страх, что ты уже не вернёшься. — Она откинула волосы за спину. — Ты волен получить то, что было твоим по праву три года. Я невинна, Рональд, и верна тебе... была и буду.
Оссори мигнул. Его охватывало жаром, он пытался смотреть ей в глаза, но не получалось. У Альды были маленькие, аккуратные, беззащитные груди, шутка ли, но прекраснее их он не видел ни у одной женщины. Пришлось ещё раз мигнуть, осознавая, что Альда наступила на подол сорочки и высвободилась из неё. На ней остались только панталоны до колен, тонкий лён пенился вокруг немного широких бёдер, не скрывая их достоинств. Альда нервно убрала волосы за уши, уронила руки вдоль тоненькой талии, сминая панталоны чуть вниз и открывая белый плоский животик.