Страница 202 из 202
— Рассказать, как повесили сотню эскарлотских офицеров и как на поле боя оставляли противников без головы? — спросила Юлиана на голубом глазу.
— И это мои самые страшные деяния? — Райнеро опять усмехнулся. Отстранившись, Юлиана уставилась на него так, словно её заставляли поклониться палачу, сжала лежащие на подоле руки — и они побелели. Вернуть бы им краски, касаясь, покачивая, но невозможно. — Я отрубил всего одну голову, когда мне было семнадцать и меня впервые взяли на войну, в бой. А эскарлотские офицеры, их было не больше десятка, оказались блаутурскими лазутчиками. Ну и как, тянет это на палаческие делишки?
И Райнеро начал свою историю, что вызвала за него гордость в короле Франциско и отняла у дона Рамиро чин маршала. Он даже ненадолго провалился в последнее лето. Армия встретила его без особой радости, слухи о надругательствах над Эльвирой Безалу разгуливали и здесь, меж костров военного лагеря. Самым верным способом поднять себя в глазах военных было отличиться в сражении. Но армия как на грех не снималась с места, дожидаясь, пока первыми зашевелятся враги, «ящерки». Этот план Куэрво, на вкус принца, хорош не был, но кто бы стал слушать юнца с такой репутацией? Единственной отдушиной стали разъезды. Они, правда, походили на конные прогулки, но, в конце концов, Райнеро наткнулся на разведывательный конный отряд из «ящерок». И не устоял перед искушением встрять в стычку.
— Я сражался плечом к плечу с одним солдатом. Беднягу убили у меня на глазах, но погоди плакать, Юльхе. — Юлиана стиснула себя за локти и моргнула, мол, не будет. — Ведь он воскрес. Правда, с другим лицом. Но после боя я ясно видел молодца в куртке погибшего знакомца, даже с дыркой от пули на груди. Самозванец звался тем же именем, но никто, кроме меня, не заметил подмены лиц.
— Это был шпион! — кивнула Юлиана, не сводя с Райнеро глаз. Её внимание стоило сотни восторженных возгласов, здравиц и оваций. — Он попал к вам во время боя из числа блаутурских разведчиков.
— Ты права, но что делать наказанному за непослушание принцу? Верно, сидеть в палатке и проводить перепись всех солдат и обслуги в армии. — Райнеро понизил голос и чуть наклонился к ней. Юлиана прикрыла рот ладошкой, надломила чёрные брови. — Ровно десять самозванцев, блаутурских лазутчиков. Конечно же, они испугались расправы и той же ночью потянулись прочь из лагеря, бежать к своим. Я стал одиннадцатым.
Юлиана схватила его за предплечье и крепко прижалась к нему. Тёплая, воплощённый свет солнца. Райнеро слышал, как колотится её сердце, и молил вести себя смирно собственное.
— Я неплохо владел блаутурским, но решил сойти за молчаливого «ящера», — голос снова охрип, но Райнеро не был готов разменивать эту близость на переслащённый кларет. — Я пас «ящерок» ущельями, пока мои солдаты не окружили их. Мы накинули петли им на шеи и так и поволокли обратно в лагерь!
— И он жесток, как тигр шумейский, — выдохнула Юлиана строчку из старой славной песни, сочиненной равюннским трубадуром на какой-то из люцеанских святых походов. Эта женщина и не подумала отстраниться от Принца-Палача. — Хотя красой ласкает глаз.
Райнеро, в свою очередь, ласкало душу одобрение слушательницы. Он пожал её руку, обнимавшую его предплечье.
— Но я совершил ошибку. — Во рту заскребло от сухости. Райнеро не мог глотнуть. — Не сдержал обиды на маршала и развесил блаутурских мертвецов на дерево возле его шатра.
Юлиана вздрогнула, неужели снова испугалась палаческой выходки? Райнеро проследил за направлением её взора — за арку гостиной и вверх, на узкую тёмную лестницу. Он напрягся, нашёл взглядом ножны, висящие на спинке кресла, сердце заново сорвалось с поводка.
— Ты что-то услышала? Стража?
— О нет, нет! — Юлиана мягко высвободила руку и поднялась, со смутной улыбкой оглядываясь на арку. И в самом деле, невнятный шум… — Это моя собачка, заскучала без хозяйки, вот и скребётся.
— Собачка.
— О боже, да. Разве я не доказала вам свою преданность? — Юлиана подобрала волочащиеся юбки и поторопилась к лестнице за аркой, бросая через плечо: — Вам лучше перебраться на скамью, а я принесу горячий ужин и одеяло с мехом, а то холод от окна застудит, сгубит вас.
Но сгубил Принца-Палача лунный свет. Сгустился вокруг него, забаюкал, смежил тяжёлые веки. Луне никогда не было дела, грешник он или праведник, и в эту минуту она уводила Райнеро в сон и собиралась всю ночь стеречь дарованный ею покой.
Спи, мой жених, и пусть горе уйдёт.
[конец части I]
Конец