Страница 201 из 202
Но секунды было ужасно мало… Нужно больше. Светлее. Жарче. Чтобы она сама стала солнцем. Чтобы она всем телом обвивала его, как лучами, согревала своего принца Ингъяльдских льдов. Райнеро облизнул губы, сузил глаза, оглядывая Юлиану. Она по-прежнему не поднимала ресниц, а у него в паху жгло до боли, до одури. Какая она там, под своими благочестивыми «рыбьими» тряпками? Больше белого или розового?
Юлиана резко вскинула ресницы. Уголок губ дёрнулся, упали вдоль тела руки, пальцы втянулись под манжеты.
Она довольно высокая, тонкая. Как сгибается её тело — бесстыже или величественно? Как она выгибает шею, манерно или живо, естественно?
От грохота сердца он не слышал треска огня в камине. Во рту пересохло, он снова облизнул губы. Юлиана сделала шажок назад, не сводя с него округлившихся глаз. Солнце в них гасло.
Молчит она или гогочет? Наворожила же она над сухим, забитым песочной пылью сердцем Лауритса!
Поставив недопитый кубок на подлокотник, Райнеро поднялся. Юлиана спрятала лицо в ладонях и отвернулась. Кровь хлынула у него к щекам. Он до боли стиснул кулаки и бросился к окну. Напугал её, чудовище. Неужели чуть не сделал то, в чём обвинила его Безалу? Был готов обломать своему ангелу крылья. Ненавидя себя, ненавидя до злой дрожи, Райнеро прижался лбом к холодному стеклу. Стало легче, он выдохнул, да рановато.
Луна искала его на спящих улицах, желая поймать и забрать. Сколько же ещё в нём порока? Прячется от Белоокой, стыдится перед Пречистой… И обе они завершают свой путь вокруг человечьего мира и скоро, через нескокло месяцев, на мгновение встретятся. Как однажды тысячи лет назад, добрые подруги потянут друг к другу руки и проклянут, как прежде Отверженного, его, Райнеро Рекенья-и-Яльте, великого грешника…
Но пока они не увиделись, и Белоокая сама разбирается с ним. Её свет ударил в душу и осветил там самые чёрные уголки. И вдруг отступил, ревнивой сообщнице понравилось изведанное. Она окутала Райнеро собой, убаюкала его лицо в нежных, прохладных ладонях. Сделалось ещё легче. Дыхание успокоилось, ушёл из щёк жар. Райнеро с трудом вырвался из лунных объятий, застыл на секунду и сполз на пол, под окно. Ослабший, привалился к стене спиной. Луна десятки раз бывала свидетельницей грехов Райнеро, но ещё никогда его не заботило это, никогда не хотелось от неё скрыться. Должно быть, убийство Рамиро было тем пределом, после которого Белоокая жаждет свидания с грешником.
— Ваше высочество? — звякнул голос Юлианы. Шелестнуло платье, запахло розами, она отважилась подойти!
Успокоить, добиться прощения, но Райнеро только смог задрать голову и слабо улыбнуться своему Ангелу. Силы его покинули. Внутри звенела пустота и плескали остатки лунного света. Мама, Рамиро… Как далеки они стали, как невозможны. Сердце гремело, каждый удар как подскок, как шаг в надежде добраться до них, побыть с ними ещё хоть самую малость…
Юлиана так и застыла, наверное, думает, перед ней сумасшедший. Райнеро закрыл лицо руками, подобрал к груди колени и упёрся в них локтями. Его Ангел многажды пожалела, что схватила за руку принца, едва он вырвался из бального зала. Она вывела его из Сегне, уверила, он найдёт у неё дома убежище, надо только переждать эту ночь. Могла ли она представить, что за это время натворит её несчастненький принц?
К руке легко прикоснулись. Не прохлада. Живое тепло, чем не могла похвалиться Белоокая. Райнеро отнял руки. Юлиана доверчиво опустилась перед ним на колени. В глазах испуг, но не ужас. Она тревожилась за него. Пришлось задержать дыхание, только бы не спугнуть её.
— Я страшен, Юлиана. — Уголки губ дёрнулись в перекошенной улыбке. — Беги от меня подальше. Эти руки омыты кровью.
Она в самом деле встала, но только затем, чтобы, подобрав под себя ноги, сесть рядом с грешником, чудовищем. Её плечико едва коснулось Райнеро. Но привиделось, это ангел обнял его крылом. Лунные плески испарилась, прохладу пустоты затопило волнами тепла.
— Я вижу не чудовище, — качнула головкой Юлиана и убрала за ухо прядь волнистых волос.
— Кого же?
Она неуверенно улыбнулась и, взглянув на него мельком, опустила глаза.
— Моя королева рассказывала мне о племянниках. Ваша матушка писала ей очень подробные письма… — голос Юлианы дрогнул. Райнеро встретился взглядом с солнцем. Эти лучи несли утешение, спасали, грели. — Малыш Рагге всегда был мне по сердцу. То есть, вас называла так тётушка… Ваша матушка очень гордилась вами.
— Малыш? — Райнеро позволил себе усмешку.
— Вы и гораздо реже ваш брат были утешением для моей королевы. Она не могла видеть в племянниках дурного. Но в Блицарде её старший племянник известен как… Принц-Палач. — Юлиана отвернулась в испуге.
Схватить её за плечо? Нет! Пусть бежит, спасается. Но Ангел осталась. В ночной тишине трещал огонь и едва уловимо, мягко шуршали ангельские перья.