Страница 177 из 202
Оссори бестолково завертел головой. Кислятина в последний раз лизнула нёбо. Найти бы опять ежевичницу...
— Кха-кхм.
На этот раз источник звука сам себя обнаружил: на Оссори уставился один из «барсов» Яноре, такой же хорошо сложенный и белобрысый. Придворный наряд из серых и чёрных тканей не особо-то придал ему светскости и оживил, на его месте с тем же успехом могло стоять изваяние, выдолбленное из камня. Однако он пошевелился: вперился в Оссори довольно большими, глубоко посаженными глазами и скрестил на груди руки. Выждав паузу, Берни пожал плечами, наполнил кубок, отсалютовал им хмыкающему камню и залпом осушил. Пиво загорчило, пена щекотнула нос. Не иначе, каменюка напакостил.
Взвизгнули дудки, затренькали лютни. Новый танец. Оссори без особой надежды обернулся к танцующим. Альда проплыла мимо в нахальной хватке разодетого в голубое дворянчика. Берни не запустил в него чашей только потому, что на этот раз по запаху чуял — ежевичница.
— Доброго вечера, граф.
— Доброго, — Оссори кому-то отсалютовал. Альда кружилась в танце, и по правилам уже перешла к третьему кавалеру. С какой охотой её увлекали в новый круг по залу! Графиню Оссори! Она вела себя как радостная бордельная девка! Уйти бы отсюда, скрыться, уехать, сейчас!
— Как вам бал, Оссори? В нашу последнюю беседу вы обмолвились, что будете совсем не против... Но вы не танцуете.
— Медведь с утра ноги оттопт... — Берни прикусил язык. Рядом стоял Лауритс Яноре. За его правым плечом вырос хмыкающий камень. Так каменюка, что, к королю просил подойти? «Барсам» при поступлении на службу языки отрезают? — Ваше величество. — Берни отвесил поклон. Ежевичница опасно плеснулась, чтобы не пролилась, он отпил.
— Я не был до конца откровенен с тобой, Оссори.
— Да, ваша милость? — Дьявольщина, да сколько можно?! Альда смеялась усатому «барсу»! Она, что, только мужа награждала льдом вместо улыбок? А как она хихикала над шуточками Рейнольта, конечно хихикала, ведь они были о рогатом муженьке!
— Обилие ковки на мосту — не единственная моя неприятность.
— Вооот как, ваша милость... — Ежевичница всё равно выплеснулась за края кубка. Развод. Да, Развод. Так будет лучше. Для всех лучше. Брак не удался, но полк еще можно воссоздать. А потом он встретится с Кэди. Не так и плохо звучит...
— Да что это я, в самом деле, слизень погиб в Песках... В Андрийской провинции мятеж, и мне нужен твой талант полководца.
Конечно, талант полководца... Так талантливо губит полки только он... Стоп.
— Ваша милость? Что-о вы сказали?! — от ежевичницы запершило в горле, Оссори закашлялся. — Меня? Вы верно помните мой последний бой — в Лавесноре? Он вышел несколько...
— Разгромным. Но это не отменяет твоих прошлых полководческих успехов. — Король заговорщицки улыбался в усы, такой улыбки Оссори у него ещё не видел. Должно быть, именно так он улыбался перед тем, как взять очередной песочный город.
Берни выпрямил спину, сунул кубок каменюке. Тот с готовностью взял. Так вот, почему у него оказалась кислятина, а камень пристал с хмыканьем... Берни тряхнул головой. Пьяные пары просочились в разум ужасно не вовремя.
— Видишь ли...— Лауритс нервно дёрнул уголком губ. — Есть один город, который скалит зубы на каждого нового Яльте на престоле. Он как испытание, не укротив его...
— Нельзя назваться королём? — Берни кивнул. Наполним скорбно пустующий кубок его милости чем повеселее. Он прекрасно помнил жалобы Хенрики на какую-то северную область Блицарда. Кэдоган даже ездил в город-капризун разобраться. Вернулся без заверений в покорности, зато с решимостью перекопать землю под Птичьим замком.
— Всё верно, главнокомандующий Оссори. — Показалось, или Лауритс подмигнул? Он поднял кубок, пригубил, будто чествуя новое звание Берни. Назначение стоило поддержать, Берни отнял у каменюки кубок, и в глотке пыхнул пламенем ежевичный дракон. Главнокомандующий. Неужели он оживает? — Это столица, сердце мятежной Андрии. Я бы и сам отечески пожурил родных северян вместо «песочных» язычников, но, в отличие от меня, андрийцы могли и собрали армию…
Лауритс оглянулся на своего каменюку, будто ища в нём десяток-другой таких же верных «камней». В столице осел личный отряд короля, скорей всего, в пару-тройку сотен. Берни не сомневался, «барсы» прыгнули ли бы за Яноре и обратно в пески, и во льды Тикты, но армии им собой, конечно, было не заменить.
— Войско, с которым я ходил в Пески, жаловано мне церковью, ею же и припрятано назад. Усмирение зарвавшейся провинции не назвать Святым походом, не так ли? — Лауритс широко улыбнулся и тем оголил ряд тусклых, но хищных зубов. Берни сунул кубок на хранение каменюке и не удержался от ответного оскала. Он уже понимал, к чему клонит король, от нетерпения колотилось сердце. — У меня есть мысль, как мы можем помочь друг другу. Ты возродишь свой полк, а я получу в верные подданные Андрию.
— Мой талант полководца и моя шпага в вашем распоряжении, — положив правую руку на сердце, Рональд Оссори поклонился Лауритсу Яноре, затем отсалютовал двумя пальцами от виска. Ему не приходилось давать более странной присяги: под топот и гомон пляшущих, перекрикивая дикую музыку.