Страница 51 из 53
***
В просторной столовой открыты нараспашку все окна, пропуская в помещение свежий воздух летних цветов. Гвендолин неуемно чихает, но не желает закрывать окна. Она не хочет, чтобы лето незаметно прошло мимо.
Блейз сидит рядом. Теперь, когда все позади, ему дышится легче. Экзамены прошли, и он теперь, не торопясь, может спокойно поразмыслить о будущем. Когда они с Панс объявят в прессе, что свадьбы не будет.
Наверно, это упростит его задачу в разы. Но гложущего его изнутри счастья Забини не испытывал. Еще каких-то полгода назад он себе и представить не мог, что пойдет под венец с Паркинсон, а теперь не мог представить то, что не пойдет.
Подливала масла в огонь матушка, нет-нет, а то и дело восхищаясь предстоящей церемонией. Блейз, скрипя зубами, кивал и улыбался, но ее напускная радость его ужасно раздражала.
— Мы с Элоизой думаем, что лучше всего в свадебном букете будут смотреться лилии, — завела опять свою песню Гвендолин. — Я предложила сорвать их в нашем саду; этим летом они расцвели необычайно крупными и красивыми. Да и символично это будет, а ты как думаешь?
Блейз не думал о лилиях.
— Ма, — он вздохнул, откладывая в сторону столовые приборы и запуская руки в волосы, взлохмачивая их. — Не будет никакой свадьбы.
Он все равно должен ей сказать об этом. Так чего тянуть?
Улыбка сошла с лица женщины, уступив место удивлению.
— Что? Блейз, но почему? Вы снова поссорились? Я прекрасно знаю о твоих чувствах к Панси, так почему?..
Он скрипит зубами. Ненавидит, когда люди вокруг него притворяются идиотами.
— Ты прекрасно знаешь, почему, — его голос звучал предельно ровно. По крайней мере, ему этого хотелось бы. — Я не могу подвергать Панси опасности. Это проклятье черной вдовы… Ты же знаешь, что оно может быть и на мне тоже, не так ли? Мы не можем так рисковать…
По ушам бьет оглушающая тишина, вдруг прерываемая тонким смехом Гвендолин. Она даже прикрывает рот рукой — леди не следует смеяться так заливисто и так громко. Блейз злится, но молчит; ждет, пока матушка объяснит, что же из его слов вызвало у нее такую волну радости и счастья.
— Блейз, дорогой, — наконец, подавив смех, говорит она. — Кто тебе сказал такую чушь? Какое еще проклятье черной вдовы?
Она вскакивает из-за стола так же быстро, как вспорхнула бы бабочка с цветка; Блейз следит за матерью искоса, слегка недоверчиво, но сердце уже вот-вот, да выпрыгнет из груди. В нем поселилась новая надежда. Надежда на то, что все домыслы и убеждения, которые терзали его с самого детства, растворятся в миг. Он страстно желал этого, пусть и не хотел подавать виду. Сложно сохранять злобную гримасу, когда мать так радостно и заливисто хохочет, протягивая ему какие-то листы. Забини присмотрелся.
Это была копия материалов недавно закрытого дела.
— Что? Зачем? — Блейз щурится, вглядываясь в чей-то размашистый почерк.
Гвендолин снова становится серьезной.
— Я не знала, стоит ли тебе показывать это, но раз такой случай…
И она начинает свой рассказ. Все то, что тогда сказала адвокату, скрепя сердце. Она обещала никому это не рассказывать, но те, кто взял с нее это обещание, уже мертвы.
— В свое время я не особо преуспела в развитии каких-либо… способностей. После смерти моего первого мужа и твоего отца у нас не осталось никаких способов заработка. Общественность требовала от нас занятия благотворительностью, а я едва сводила концы с концами, думая уже о продаже родительского особняка…
— О, что-то мне это напоминает, — саркастически заметил Блейз, припоминая события полугодичной давности.
Гвендолин грустно пожала плечами. Кормилица из нее вышла непутевая.
— И тогда… мне предложили первую сделку, — она замолчала, подбирая слова. — Это был богатый мужчина. Кроме денег у него не было по сути ничего. И у него обнаружилась смертельная болезнь.
— Твой второй муж, — констатировал Блейз.
— Да, — она кивнула. — Последние свои дни он хотел прожить в любви и заботе, а взамен обещал отдать все нажитое непосильным трудом. И почему-то он решил, что я отлично подхожу на эту роль.
— А я думал, ты его действительно любила, — вяло протянул ее сын, стараясь переварить полученную информацию.
— Так было не сразу, но… ты прав. Он умер не оттого, что женился на мне. На момент нашей свадьбы он был уже смертельно болен.
— И после первой успешной сделки, ты решилась на новую?
— Я никогда не предлагала, они приходили сами. В узких кругах знали о моем… так называемом «бизнесе». Это стыдно и позорно, но это так. В более широких кругах заговорили о проклятии черной вдовы.
— А мать Панси все знала, поэтому и не особо беспокоилась о судьбе своей дочери.
— Именно.
Снова повисла пауза. Это было не самое приятное известие, которое мать могла сообщить своему сыну.
Но Блейз… привык, что ли? За последнее время на него пролилось столько различного дерьма, что сейчас ему было просто безразлично.
За черной полосой всегда следует белая, а потому у Блейза была как минимум одна хорошая новость. Из которой вполне логично вытекала вторая.
Он не проклят. А значит, он может жениться на Панс.
— Спасибо, — он заставил себя улыбнуться, глотая паршивую горечь. Она пройдет. Как и чувство облегчения.
А счастье станется.