Кристиан Фэй

***

Обычный день пятой фабрики раскачивался медленно, но неумолимо, набирая обороты с каждой минутой. Один за другим на места подтягивались работники, добрая половина которых уже курила под утренними лучами у входа.

Притворяясь управляющим, Кристиан успел научиться многому: запускать заевший механизм (благо у него одного хватало сил это сделать), следить за порядком, стимулировать персонал так, что тот являлся на работу на час раньше положенного. Также он умело создавал видимость постоянной занятости, благодаря чему его кабинет не так часто навещали. Кристиан не особо понимал тонкости управления и не оканчивал специальных институтов, но интуитивно делал все верно: с первой минуты знакомства впечатлял подчиненных так, что у тех пропадало малейшее желание перечить. Ничего сложного, каждый Брюхвальдский аристократ хоть раз в жизни проворачивал нечто подобное.

Тем утром невыспавшийся Кристиан ожидал появления господина Айвори. Если он рассчитал все верно, с минуты на минуту тот должен был прилететь с проверкой, пылая энергией и энтузиазмом. Такие, как Айвори считали проявление минутной слабости за позор и старались компенсировать промах взрывом кипучей деятельности.

Фэй провел пальцами по щетине, кусками покрывшей подбородок. Затем снова разложил карандаши по размеру, теперь от меньшего к большему. За фанерной перегородкой, означавшей стены его кабинета, мерно заухало колесо здоровенной машины, назначение которой Кристиан даже не пытался представить. Мгновение,— и пространство вокруг лишилось звука, наполнилось монотонным шумом, перекричать который мог лишь опытный работник.

Его беспокоили странные шорохи, которые он застал в особняке Айвори прошлой ночью. Кристиан со своим слухом умел отличать звуки, которые издавали крошечные мохнатые тельца, от щелчков костей и скрежета когтей по дереву. Если то были мыши, то они страдали артритом и маршировали по половицам колоннами. Раньше Кристиан лишь беспокоился, что его подопечный бледно выглядел, но теперь он был абсолютно уверен: Айвори вляпался в нехорошую историю. И Фэй собирался сказать об этом прямо, как только фабрикант переступит порог кабинета.

Он выудил из кармана отглаженный платок и набросил прохладную ткань на лицо. Машина продолжала ухать, стул под Кристианом ритмично вибрировал в такт.

«На самом деле я — ваша крестная фея», говорил воображаемый Фэй. На этой самой фразе воображаемый Айвори крутил пальцем у виска и увольнял крестную фею к крестной матери, после чего возвращался в особняк, полный невесть чего. Кристиан поморщился. Нет, он не даст фабриканту и шанса погибнуть так глупо. Как только тот окажется на территории пятой фабрики, обратно к костям и когтям он не вернется. Пусть даже Фэю придется заковать его в цепи.

Кристиан приподнял край платка и взглянул на дрожавшие над дверью часы. Большая стрелка почти доползла до отметки «десять».

Пружинисто вскочив на ноги, Фэй вышел из каморки и вгляделся в сновавшие мимо лица. Ни намека на худую зализанную тень Левиафана Айвори.

Мысли Кристиана сковало дурное предчувствие, но он подавил порыв немедленно отправиться в особняк на холме. Еще полчаса ничего не изменят, решил он.

***

Инспектор сошел с поезда в девять утра, когда влажная дымка тумана над Кумкуром почти испарилась под яркими лучами солнца.

Город успевал поразить еще по мере приближения к вокзалу. Столица Южного Содружества раскинулась на многие километры вдоль и вглубь от побережья: от крупнейшего на Седом море порта до пустошей, чья рыжая, жесткая земля начиналась у северных стен. От трущоб рыбаков до чуть менее омерзительных кварталов переселенцев из Брюхвальда. Вился тесными улочками вокруг ослепительно-мраморного дворца Божественного и кружевных арок храма, завязывался узлами там, где узкие башни Магической Академии сцеплялись песчаными шпилями с лазурью неба. Поезд пробирался дальше, а стены зданий становились все выше, слепили все большей белизной.

С шипением и пронзительным скрежетом тормозов состав остановился. Двери вагонов лязгнули, и на приземистую платформу вывалился пестрый поток пассажиров. С гомоном он втек в узкие двери вокзала, подгоняемый белыми клубами пара.

Докопайц выбрался одним из последних, когда железный червь испустил финальный стон и затих. Смуглый мужчина с лихими густыми усами на широком лице сразу привлек внимание инспектора,— он был единственным, кто оставался стоять на стремительно пустевшем перроне, прислонясь плечом к фонарному столбу.

— Детектив Эль Дин?

Мужчина кивнул и протянул руку в светлой шелковой перчатке. По меркам выросшего в Петрополисе инспектора погода в Кумкуре стояла очень даже теплая (честно говоря, у самого Докопайца рубашка уже прилипала к спине), но чернобровый детектив кутался в плащ так, словно лютый ветер задувал под полы его одежд.

А одежда, к слову сказать, была престранная. Из-под песчаного цвета плаща выглядывала белая юбка, которая заканчивалась у закрытых туфель, а голову венчал вполне себе петрополисский котелок. Инспектор знал, как выглядели особо ревностные верующие Южного Содружества, но вживую такое видел впервые.