Страница 144 из 168
С самого первого дня, когда я увидел серые, полузаброшенные здания фабрик, я понял: они станут моими, спустя десять или двадцать лет — неважно. Всем своим видом они звали на помощь, и я не мог отказать. И любой метод казался хорош для достижения цели».
Из сумрака за стеной кабинета вновь донеслось потрескивание, словно нечто очень костлявое хрустело своими многочисленными суставами. То был еще один раздражающий фактор, на существование которого Айвори упорно закрывал глаза.
Увиденное в канун Ночи Зимнего Солнцестояния до сих пор не оставляло его, являясь в кратких кошмарах. Стоило сомкнуть веки, на краткое мгновение опустить гудящую голову на стол, как из тьмы выплывала аспидная, жирно блестящая туша. Она неторопливо скользила к нему, шевеля бесформенными частями, и Айвори вскакивал в поту, все еще слыша тихий стрекот в ушах.
Пришла пора положить глупому страху конец.
Айвори недовольно повел глазами, снял пенсне и встал. Захватив подсвечник, он уверенно вышел из комнаты. Трепещущий нимб света обвел коридор, выхватив серию миниатюрных пейзажей, выстроившихся в ряд на стене. Огонь отразился от бугристой поверхности холста, причудливым солнцем скользнул по нарисованным небесам и бесчисленным склонам холмов.
Темная кишка коридора оказалась пуста. Чего Айвори и ожидал. С легким торжеством он перехватил врезавшуюся в пальцы ручку подсвечника поудобнее и двинулся вглубь. Тени плясали рядом, не отставая ни на шаг.
Достигнув балюстрады, он высоко поднял свечу над пропастью холла. Скудный свет выхватил графитовый квадрат столика, пустой зев камина, заискрились хрустальные бусины на люстре. Казалось, достаточно протянуть руку, чтобы ухватить их.
Щелк.
Айвори вздрогнул и развернулся, выставив подсвечник, словно оберег. Но из сумрака выплыла лишь мореная обшивка стен и кресло. Снова показалось. Айвори медленно спустил воздух через ноздри, проклиная собственную трусость. Вернувшись за стол, он закусил конец пера, проверяя последние написанные строки.
«Как я и ожидал, Нафаль с радостью спихнул на меня руководство фабриками.
Возможности отправиться на обучение у меня не было: управление производством отнимало все мое время. Поэтому по ночам, лежа на койке в тесной подсобке, я читал учебники, доставленные курьером из Петрополиса. При этом я умудрялся экономить даже на свечах,— учился при свете огарков из комнаты Нафаля и гостевых. Свои же я продавал по весьма выгодной цене.
Я выживал, существовал на последних ресурсах своего тела и духа, хотя имел возможность потратиться на еду, еще одну пару штанов и тому подобные излишества. Вообще, состояние выживания весьма полезно для человека. Только мобилизовав возможности до предела, можно добиться ощутимых результатов. Только в кровавом поту человек узнает, на что он способен. Только выскребая последние копейки, человек чувствует цену казалось бы обычным вещам. Становится сильнее, выше над собой. Нет противника опаснее того, кому нечего терять.
Новый паровой двигатель работал отлично. Сперва я поставил его лишь на одной из фабрик, а затем и на остальных. Все кадры я проверял лично: мне были нужны лишь высококвалифицированные работники, знающие машинную технику или, по крайней мере, готовые и способные учиться. Жалованье тоже пришлось поднять, но империя аль-Шафи могла себе это позволить.
Сам же хозяин продолжал кутить. Особенно он любил закрытые картежные клубы, куда являлся в сопровождении вызывающе одетых девиц и с присущей ему помпезностью заказывал всем присутствовавшим шампанского. Его цилиндр — на северный петрополисский манер — притягивали толпы попрошаек всевозможных мастей: от простых, в лохмотьях, до весьма богатых, мечтающих разжиться еще больше за чужой счет...»
Сбивчивые удары в окно отвлекли Айвори. У стекла мелькнул лишь крупный мотылек, но по спине и ногам фабриканта уже успели пробежать тысячи мурашек. Он поджал губы, некоторое время наблюдая, как раз за разом мохнатое тельце наталкивается на прозрачную преграду и с тусклых крыльев осыпается серая пыльца.
Немного подождав, Айвори открыл створку окна. Мотылек залетел внутрь, и на душе стало немного спокойнее. Нужно завести собаку, подумал фабрикант. Или кошку. Но тут же отбросил посетившую его идею — кошка! какая чушь! — и продолжил писать.
Вскоре мотылек опалил крылья о пламя свечи и рухнул на стол.
***
В тот день мадам Лейла не ждала клиентов. Ее салон с говорящей вывеской «Приворот» и в обычные дни редко кто посещал: стоял он на северной площади Кумкура, вдали от храмов, побережья и мест прогулок богачей. А после праздника Зимнего Солнцестояния у людей вообще оставались сущие гроши, слишком малые, чтобы тратить их на зелья и заговоры.