Страница 32 из 138
— Отлично слышу, — невозмутимо ответил Дик. — И прекрасно себя чувствую. Дальше.
— В таком случае, вставайте.
— Не хочу. Вы можете помешать мне стоять, но не в силах запретить лежать, где и когда мне вздумается.
Начальник тюрьмы нахмурился. Комендант посмеивался, довольный произведенным эффектом. Начальник не хотел ему верить, вот, пусть сам теперь убедится!
— Мы можем сделать вам очень больно, рыцарь, — с тихой угрозой заметил начальник тюрьмы. — Тогда вы пожалеете о своем неразумном поведении, но будет поздно. Солдаты уж постараются, чтобы вы глубоко пожалели…
— Чем больше будет стараний, тем меньше у меня останется сил и желания встать.
Начальник жестом велел охранникам поднять упрямца и усадить на стул, напротив стола. Они держали Дика за плечи, чтобы тот не вздумал упасть.
— Вас устраивает вести разговор так, в непринужденной дружеской обстановке?
— Вполне, — Дик открыл глаза. Начальник уже сидел за столом.
— Господин комендант передал мне вашу просьбу. Это занимательно, но, увы, невыполнимо. На сегодня в тюрьме триста пятьдесят восемь человек, и наказывать за них всех одного, — не только несправедливо, но и безумно. Вы не проживете и двух дней. Я тоже противник жестокости, знаете ли, поэтому вынужден отказать. Кроме того, эти люди — преступники, они не стоят подобных жертв. А вы молоды, владеете военной хитростью и оружием. Вы отлично послужите городу. С меня спросят за вашу смерть. Понимаете теперь, что ваше предложение незаконно?
— А наказывать людей, как будто они преступники, — законно? — поинтересовался Дик. — Ведь суда ещё не было, любой может быть признан невиновным. В том числе и я. Если взамен жертвы кто-то добровольно предлагает себя, вы не можете отказать. Единственный выход — отменить казнь.
— Не знаю, что с вами делать, — озабоченно вздохнул начальник тюрьмы. — Наслышан, что рыцари как-то странно реагируют на самые обычные вещи, но такого безумца вижу впервые. Я проверил обстоятельства вашего ареста, — начальник показал знакомую огромную книгу на столе. — Вы действительно не могли знать о запрещении гулять по вечерам, если прибыли в город в тот самый вечер. Я готов написать за вас поручительство в магистрат. И уверяю, часа через два вас проводят до ворот Келлбора и отпустят с миром. Только дайте слово больше не появляться здесь.
— Не дам. И никуда не уйду. Можете, конечно, вышвырнуть меня за ворота силой, но быстро вернусь. И не один. Если исчезну, — а вам только того и надо, — скажете всем, что сижу в подземелье или убит, и будете дальше держать людей в рабской покорности и страхе. Хотите избавиться от меня, устраивайте публичную казнь. Иначе не получится. Или отмените свое "утреннее приветствие".
Пока начальник тюрьмы тер подбородок, думая, что ответить этому невероятному наглецу, комендант не удержался и презрительно фыркнул:
— Зачем так нарываться, не понимаю! Мы ведь только рады согласиться, если получим особое распоряжение магистрата. А можем и получить — моя племянница замужем за одним из советников. Если всё только из-за дворянской спеси и нежелания портить свою нежную белую кожу, так тебе же предлагают помилование, чего ещё-то?
Дик прикрыл глаза, удерживая улыбку.
— Прикажите им убрать руки, — попросил он по-прежнему безмолвного хозяина кабинета. Тот нетерпеливо махнул рукой, и стражники отступили. Дик спокойно снял куртку и стянул через голову белую рубашку, открывая полосы на груди от когтей дракона.
Ухмылка коменданта погасла.
— Увести, — приказал начальник тюрьмы. — Единственное, что пока могу обещать вам, рыцарь, это ускорить день вашего суда. Мы все в этом кровно заинтересованы, верно, господин комендант?
Ответ коменданта Дик не услышал. На ходу одеваясь, он снова следовал за стражниками по бесконечным лестницам. Но теперь чувствовал себя здесь вполне свободно.
В камере все были не то слово как удивлены, когда он вернулся. И даже не тем, что видят его снова, а тем, что Дик переступил порог сам, небрежно держа на плече куртку, а не его притащили всего в крови и бросили на пол. Хуже того, выражение лица у Дика было веселым и загадочным. Только Тасиль мог без оглядки выразить свою радость по поводу его возвращения. Остальные не знали, что и думать.
— Что они сказали? — позже, перед сном спросил Филин, когда другие не слышали.
— Что ускорят суд, как только смогут. Завтра, думаю. Раньше не сумели.
— Если тебя приговорят, я тоже скажу, что виновен и хочу на каторгу, — усмехнулся Филин, оставив свое неодобрение действий Дика.
— Зачем?
— Сдается мне, что с тобой на каторге будет веселее, чем с моим ремеслом на свободе…
— Как хочешь. Как тебя на самом деле зовут?
— Филиус. Хм, смешно, что ты спрашиваешь! Мы ведь уже несколько дней в одной камере, а у меня так и не было случая представиться на проверке. Спасибо.