Приключения Благородного Дика (1 сезон)

Рядом сидел маленький прилично одетый мальчик с огромными глазами самого кроткого вида. Дик думал, ему лет восемь, если не меньше. Оказалось, десять. Мальчика звали Тасиль. Он попал сюда потому, что заигрался с друзьями позже обычного и не захотел оставаться у них ночевать. "Мама будет волноваться. Нет, я пойду домой, к маме", — повторял Таська в ответ на все уговоры. Но, стоило ему выйти на улицу и пройти до угла, появился патруль… Теперь мама, разумеется, не волнуется. Она навещает его через день и приносит что-нибудь вкусное. Но забрать сына отсюда не может, как он ни упрашивал ее и всех полицейских.

Эту историю за Таську рассказывал другой сосед — лохматый мальчишка чуть старше Дика. Сам герой только смущенно сопел и говорил: "Ладно, ну что теперь, скоро суд…", "И вовсе я не так ужасно ревел, как ты говоришь! Ты не видел, Филька, не надо врать!" Но рассказчик, которого звали Филин, только добродушно смеялся и продолжал повесть о Таськиных подвигах. Даже в темноте угадывалось, что голова Филина — рыжая, а широкая физиономия вся в веснушках. Дик не знал, почему, но был уверен в этом.

— А сам как попался? — спросил он у рассказчика.

Филин сник, и выражение его лица разом стало кислое-кислое.

— На ярмарке. Карманник. Не подумай, у сироток медяки не краду, срезаю только толстые-толстые кошельки, которые сами просятся в руки. Младших кормить чем-то надо. Меня в армию хотели забрать, я слинял… Потом прятался… Потом влип. Если бы в другое время, разрисовали бы так, чтоб неделю шевельнуться не мог, и отпустили бы. А сейчас — замели. И всё. Будет суд. Тебе что обещали?

— Четыре года каторги.

— Ясно, после заката гулял, — кивнул Филин. — Зачем?

— Да три четверти того времени, что провел у вас в городе, прождал в полицейском участке! Не знал о новом законе. А что у вас творится, кто-нибудь объяснит?

Слова Дика услышали и другие арестанты, и поднялась шумная волна, где горестные вздохи смешивались с хмыканьем, шуточками в адрес новичка, приглушенным недовольным ворчанием с упоминанием магистрата и Восточной войны.

— Ты, действительно, странник? — спросил Филин. — Август сразу сказал, что рыцарей ни с кем не спутать. Везде они ищут правду и сразу переходят к сути. Подвело тебя чувство дороги, коли ты пришел в Келлбор!

— Думал, это вольный город, — сказал Дик как можно тише, понимая, сколько насмешек вызовут его слова, если их услышит "темная" половина камеры. Так он называл тех, кого пока не мог видеть.

Филин тоже насмешливо свистнул и тут же хлопнул себя по губам.

— Услышат за дверью, подумают — знак подаю. Да, Дик, конец нашим вольностям. С тех пор как полгода назад король обратился к нашему магистрату за денежной помощью, они заключили союз. И Келлбор вступил в войну.

— Знаю.

— Но военный налог ввели не только деньгами. У нас объявлена мобилизация в армию. И не добровольная. Все холостые мужчины от двенадцати до тридцати лет, кто не является единственным наследником или кормильцем семьи, обязаны вступить в Келлборский полк. Если это не единственный ребенок, то разрешают забирать и десятилетних. Королю нужны  маленькие знаменосцы, барабанщики, трубачи. А за любое преступление забирают и тех, кто по возрасту и положению не подходил под мобилизацию. Мне шестнадцать и я — единственный кормилец двух несовершеннолетних. Августу за семьдесят, Таська — единственный ребенок у мамы. Хватают всех, и кто прячется, и кто помогает им. А что скажет суд? Либо каторга – либо армия. И скорее — война. Там мы нужнее сейчас отцам города. Выходит, мы ещё должны считать такой приговор милостью. Ты тоже не думай, если признают невиновным…

— Теперь не признают, — мрачно ответил Дик. — Ты только что убил мое доказательство невиновности. Уже не могу и не собираюсь давать клятву, что непричастен к вашим восстаниям. И потом… лучше любая каторга, чем война за короля!

— Это кто же у нас тут такой смелый? — презрительно спросил длинный парень, выходя из темной половины на свет. Он смешно смотрелся в чудовищно мятом ободранном камзоле и высокой шляпе — прапрадедушке цилиндра. Но сам полагал, что выглядит величественно в окружении двух "приближенных". Дик узнал его голос, это он первым приветствовал новичка.

— Ты что, в самом деле — рыцарь? — поинтересовался длинный, склоняясь в преувеличенно вежливом поклоне, а сам протянув руку и придирчиво пощупав край куртки. — Правда, что не рвется и не страшна ни жара, ни холод?

— Угу.

— Снимай. Мне пригодится.

— Счас, только подковы до блеска начищу! — задиристо хмыкнул Дик. — Или тебе рожу начистить, чтобы отстал?

Филин успокоительно придержал Дика за плечо.

— Правда, Хаттон, отстань, а? Не до тебя сейчас.

— Пусть отдаст куртку! Или разыграем, в честном бою, — длинный сделал знак телохранителям отойти. До сих пор они нависали над новичком все втроем. Дик встал. Он не хотел драться, но не отказываться же, если так просят!